Евгений Гонтмахер
Сколько бы ни говорили о росте жизненного уровня, бедных у нас не менее трети населения.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
В социальной политике, как в капле воды, отражается тип государства, которое эту политику проводит. С данной точки зрения интересно понять: что это утверждение значит для современной России?
Требуются овации
Как мне представляется, от нашего государства сейчас сильно попахивает авторитаризмом. Причем в его архаичной форме. Попробую доказать это утверждение.
В государствах авторитарно-прогрессивного типа правящая элита пытается сделать что-то позитивное для общества: так было в США времен Великой депрессии, в деголлевской Франции, в Чили при Пиночете. Но у нас даже нет этого. Почему? Потому что любое авторитарно-архаическое государство занимается собственноручным разворовыванием собственности и погрязает в повальной коррупции. И так как им управляют, по точному выражению Владимира Путина, «в ручном режиме», то качество государственного управления ниже всякой критики.
Как показывает история, авторитарно-архаичное государство, как правило, не удовлетворено тем, что ему дают спокойно выполнять свою главную функцию (см. выше). Ему хочется, чтобы граждане еще и рукоплескали своим мудрым руководителям, которые только и думают, как сделать лучше жизнь народа. Вот тут и рождается промывающая мозги пропаганда, умело манипулирующая статистикой.
В начале 60-х годов в Советском Союзе для черно-белых телевизоров продавались цветные пластиковые накладки на экран. Вот вам и цветное телевидение, например, розовое. Хочу привести примеры из социальной сферы, когда всех нас (возможно, и себя тоже, что было бы совсем плохим диагнозом) пытаются обмануть при помощи розовых накладок на отнюдь не розовую реальную действительность.
Корзина корзине рознь
Первый пример – инфляция. Да, рост цен, рассчитанный по роскошной корзине, которая на самом деле характерна для потребления только верхней части среднего класса, действительно в прошлому году составил 11,9%. Но по той потребительской корзине, которая отражает жизнь половины населения (пенсионеры, бюджетники и пр.), инфляция, даже по официальным данным, в два раза больше, причем уже не первый год. Если посчитать среднюю пенсию именно по этой корзине, то она за последние два года вообще не повысилась. Да и зарплата бюджетников в сопоставлении с корзиной бюджетника выросла за 2006–2007 годы весьма символически: например, в образовании – не более чем на 17%. И когда проводятся социологические обследования, то на вопрос – какую инфляцию вы ощущаете? – люди отвечают: 25% в год. Они лучше знают, как они живут. Но власть пытается убедить пенсионеров, что их жизнь улучшается, а учителя вообще как сыр в масле катаются.
Второй – уровень бедности. ВВП у нас, как известно, достиг предреформенного уровня. Так давайте введем черту бедности, которая действовала в 1991 году и называется «минимальный потребительский бюджет» (примерно в два раза превышает «прожиточный минимум»). Но тогда у нас получится, что бедных – не 15%, о чем триумфально любят докладывать, а не менее трети населения. При этом лишь у четверти семей есть сбережения, а соотношение среднего дохода 10% самых богатых и 10% самых бедных наших сограждан продолжает расти и уже достигло почти 17 раз.
Третий. Сейчас стали говорить о среднем классе и о том, что будет его быстрый рост. Надо сказать, что по всем классическим признакам у нас сейчас средний класс составляет не более 10% населения. Если не хватает какого-то одного признака, то наберется 20–25%. Но, как показывает социология, в последнее время численность среднего класса стала уменьшаться, потому что все социальные лифты оборвались и попасть в этот слой или даже в его предбанник («минус один признак») снизу не так-то просто. А тут еще в Концепции долгосрочного развития страны до 2020 года, подготовленной Минэкономразвития, предусматривается, что к означенному сроку у нас к среднему классу будет относиться 52% населения! Правда, президент Путин поднял планку еще выше – 60–70%. Начинаешь искать механизмы, которые помогут этого добиться. И тут появляется еще один признак нашей архаичной авторитарности.
Демографическое дежавю
Еще в советское время нам говорили: вот план на 20 лет вперед, согласно которому мы в первые 15 лет ничего менять не будем (например, расходы на социальную сферу), а потом что-то капнет, и у нас сразу же появится какой-то значимый результат. За этим стоит очень простая установка: или мы не доживем, или вы не доживете до того момента, когда можно будет сопоставить желаемое с действительным. А пока: верьте нам, люди! В названной Концепции расходы на здравоохранение (доля в ВВП) до 2017 года практически не повышаются, то же самое с расходами на образование. С культурой – еще хуже. Про пенсии – ни слова о необходимых затратах. Но в 2018 году наше милостивое государство начнет вкладывать чуть-чуть побольше в здравоохранение и образование – и к 2020 году мы получим феноменальные результаты. Например, среднюю продолжительность жизни 75 лет (при нынешней – 65 лет). Очень напоминает историю, когда в начале 60-х годов было объявлено, что к 1980 году в СССР будет построена материально-техническая база коммунизма.
И последнее – демография. Эта наука стоит на трех основных явлениях: рождаемость, смертность и миграция. Любое авторитарное государство сосредотачивается прежде всего на «стимулировании» рождаемости: вспомним Италию времен Муссолини или нацистскую Германию. За этим стоит стремление, во-первых, получить дополнительное «пушечное мясо» и, во-вторых, показать обществу, что оно процветает, раз рождается так много детей. А что в России главная демографическая проблема – это сверхсмертность и что наша продолжительность жизни позорно низка – об этом говорится через запятую, на втором плане.
Увеличение рождаемости началось еще до демографических инициатив 2006 года и объясняется двумя простыми вещами: вхождением в детородный возраст многочисленного поколения женщин – внучек тех, кто появился на свет во время послевоенного бэби-бума, и более ранним рождением и без того запланированных вторых и третьих детей. А это обернется провалом в численности рожденных детей уже через несколько лет.
В начале 1980-х годов советское руководство тоже пыталось решать демографическую проблему в основном за счет увеличения денежных пособий, связанных с рождением ребенка и уходом за ним. Если где и выросла рождаемость, то у маргинальных родителей, для которых повышенное пособие по уходу за ребенком – источник собственного (а не ребенка!) существования. А если уж говорить о миграции, то понятно, что нам без нее никак не обойтись. Но авторитарное государство этому всегда противится. Лучше закрыть границы и ходить в валенках и телогрейках, чем пустить в страну миллионы людей, часто с другой культурой, с которыми нужно сотрудничать и, в конечном счете, адаптировать их к нашим традициям. Но для этого нужна тонкая политика, которая требует демократических процедур и развитого гражданского общества.
* * *
Проблемы, которые назрели в социальной сфере, угрожают существованию страны. Поэтому требуются не пропагандистские трюки, приуроченные к очередным выборам, а фундаментальные реформы, меняющие не только социальные и экономические, но и политические реалии. Только так.
