Пределы распада социума

Фото сайта freepik.com

Как известно, физики всё ищут самую элементарную частицу, то есть то, на что – в пределе – разделяется наш мир. Молекулы и атомы оказались гигантами в физическом мире. Нейтрино? Мезоны? Бозон Хиггса, он же квант Бога? Физики обсуждают.

Нечто аналогичное происходит и в мире политики. До какой степени дробности может распасться мир? Теоретически – до «атомизированного» набора людей, где каждый сам за себя. Но все же это маловероятно. Но вот где та «крупность» человеческих собраний, с которых может начаться образование нового мирового порядка? И есть ли в политическом мире своего рода частица Бога, без которой человеческое сообщество невозможно?

Дискуссия Валдайского клуба в преддверии Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) – 2025 называется «Человек растерянный: как перестать бояться и полюбить перемены».

Люди обычно говорят, что не любят перемен. Вместе с тем им некуда деваться: вся жизнь – перемены и финал каждой жизни предопределен и известен. Тем не менее пока человек жив, он всегда пытается как-то улучшить свое положение – например заработать побольше или создать семью с любимым человеком. То есть некоторые перемены желанны.

Так же и со страхами. Не бояться невозможно. Экзистенциальный страх всегда присущ человеку – страх смерти, болезни, потери близких, например, то есть страх дурных, нежеланных перемен. В общем и целом люди научились управлять повседневными переменами и страхами, придумали тьму способов уживаться с ними. В сущности, вся человеческая культура – об этом.

Но сейчас мы имеем дело не с природной катастрофой, а с тектоническими изменениями мирового порядка. В условиях взаимозависимого технологичного мира эти изменения грозят нам последствиями, сопоставимыми с падением, например, огромного астероида.

Есть такое ощущение – и об этом не раз говорилось на заседаниях Валдайского клуба, – что идет осыпание уже бывшего мирового порядка, связи распадаются, старые конфликты обостряются, возникают новые, становится все труднее планировать свои действия, предугадывать развитие событий. Фактически мир, если понимать его как систему, сложную многомерную матрицу, распадается, взаимные связи между теми или иными субъектами рвутся или запутываются. Элементы системы обособляются.

Кстати, немало историков полагает, что существуют своего рода циклы роста и падения связанности человеческой системы. Утверждают, например, что примерно 4 тыс. лет назад мир был чрезвычайно взаимосвязан: олово из Британии добиралось до Месопотамии, шерсть с Кавказа доходила до Средиземного моря. А потом пришли «народы моря» и вся эта тогдашняя мир-система рухнула.

Но с давних времен процессы ускорились, и сейчас для нас важен вопрос: а на какой стадии процесса мы находимся? Мы уже прошли пик осыпания старого миропорядка или нет? Началось ли собирание, конструирование нового?

В отличие от прошлых времен человечество куда более готово к испытаниям. Могущество людей многократно возросло, новые технологии позволяют эффективно коммуницировать, бороться с болезнями, а инженерные умения позволяют решать очень многие задачи, к которым прежде и подступиться было невозможно. В общем, если отвлечься от совсем уж жутких природных потрясений, люди вполне умело управляют многими процессами на планете. И это дает большие надежды на то, что в нашем случае удастся сравнительно быстро и успешно справиться с созданием нового мирового порядка.

Я упомянул, что пределы распада в социальном смысле ограничены единичным человеком. То есть может произойти превращение людей в толпу одиночек. Но такого практически никогда не случалось, разве что на часы или в худшем случае дни. Индивидуальное выживание дорого каждому из нас, но спасение близких, семьи, в общем-то, дороже. Так что предел распада, похоже, в формировании группы сосуществующих родов, семей.

Конечно, на индивидуальном уровне случается всякое. Поведение конкретной личности труднопредсказуемо в отличие от поведения статистически значимого количества людей.

Более важный вопрос – сбор общества из разрозненных элементов, как он происходит? В нашем случае – как, с помощью чего будет развиваться новый мировой порядок. В начале текста я упомянул и бозон Хиггса. Так вот квантом Бога его называют потому, что именно эти частицы осуществляют взаимодействие между другими частицами, придают материи массу, являются, если хотите, клеем, субстанцией (да простят меня физики). Это фактически позволяет конструировать мир, в котором мы живем. Да, кстати, и нас самих.

Так что хотелось бы понять, что такое бозон Хиггса в политике и истории. Что или кто связывает самые разные человеческие институции в одно целое, позволяет создавать сложные людские сообщества планетарного масштаба.

С моей точки зрения, единственный, кто может быть «бозоном Хиггса» истории, – сам Хиггс. То есть, разумеется, не конкретный физик Хиггс, а человек. Люди делают историю. Вывод совершенно банальный, но от того не менее важный.

Конечно, каждый взятый в отдельности человек в разной степени является своего рода социальным бозоном Хиггса. Есть люди, которые предпочитают на кого-то полагаться, а есть люди, на которых многие предпочитают полагаться. На которых возлагают надежды. Понятно, что из тех, кто полагается и на кого полагаются, постепенно возникает своего рода иерархия надежды и доверия.

Сегодня мы живем в необычайно сложных социальных системах. Но некоторые моменты важны до сих пор. Единственный способ побороть страхи и начать с разумной уверенностью реагировать на неизбежные перемены – жить в обществе, на институты которого можно полагаться. То есть жить среди людей, большинству из которых можно доверять, а на некоторых – и полагаться.

Формирование нового мирового порядка может идти только через сплоченные группы людей. Группы, внутри которых есть правила поведения, система соблюдения справедливости. В нынешнем мире в роли таких групп, полагаю, могут выступать только государства. Увы, далеко не все, а только те, в которых существует согласие между различными социальными группами и механизмы поддержки этого согласия.

Остается вопрос: а есть ли иные, помимо государств, субъекты международного уровня? И если есть, как они могут взаимодействовать с государствами? Но эти вопросы – для отдельного и довольно сложного разговора.