Лев Пирогов Зайца можно научить курить, а человека – писать. Получается выдувать дым – вот и молодец. «Хорошая проза». Когда-то говорили – «произведение». Потом стали говорить – «текст». Теперь – «проза». Произведение – это поступок. Текст – вещь. Проза – способ.
Что такое «русская классическая литература»? На первый взгляд – историческое, нормативно-оценочное понятие. Сумма произведений, созданных в определенное время и максимально высоко оцененных читателями. Но почему в корпус русской классики не вошли, например, горячо любимые современниками повести Бестужева-Марлинского или романы Арцыбашева? Почему никогда не станут классиками русской литературы Сорокин или Пелевин?
Потому что русская классика – понятие не оценочное. И даже не историческое. Русская классическая литература – это жанр.
Ну вот например: Алексей Толстой, автор «Аэлиты», к жанру фантастической литературы отношение имеет, а Лев Толстой – нет. Это не хорошо и не плохо. В жанре классической литературы автор «Хождения по мукам» тоже оставил след – хотя это отнюдь не уравняло его с «настоящим» Толстым.
У русской классической литературы, как у любого жанра, есть свои необходимые признаки. Если мы обнаруживаем их в конкретном произведении, значит, оно является классикой – нравится это нам или нет. И наоборот, если мы не обнаруживаем этих признаков в произведении сколь угодно талантливом, масштабном или прославленном – русской классикой оно никогда не станет.
Вот эти признаки. Эпоха описывается в ее историческом становлении. Психологический рисунок личности определяется ее социальными обстоятельствами, а не индивидуальной экзотикой или философской модой. Обстоятельства опознаются как типические. Конфликт сопряжен с решением общезначимой нравственной задачи. Пафос тяготеет к трагическому – конфликт разрешается ценой существенных для героя потерь. Изображаемое важнее изображения. Отношение автора к героям основывается на трех китах. Уважение. Любовь. Сострадание.
В авторском отношении к изображаемой действительности не должны преобладать сентиментальность, ирония, презрение, вызов, растерянность, любопытство, усталое равнодушие, элегическая отстраненность, брезгливость, брюзгливость, самодовольство, восторженность, злоба или юмористическое добродушие. (Это полный перечень современных «авторских масок» – или я что-то забыл?)
Писатель не может находиться «выше», «ниже» или «в стороне» от героя. Любое неравенство превращает их отношения в игру, а классик всегда серьезен. Так серьезен человек, осознающий свою ответственность и не стремящийся ее избегнуть.
Есть люди, которые живут – как работают. А есть другие, для которых жизнь – созерцание. Или праздник. Или сплошная мука. Все эти люди могут писать по-русски. Но первые становятся классиками. Все остальные – нет.
Русская классическая литература существует не для удовольствия, а для опыта. Это бытовое, социальное, историческое, психологическое, философское и нравственное исследование. Интегральное исчисление. Художественная форма здесь – интеграл.
Важно «как» – если важно «что». А если пища не прибавляет сил – вкус значения не имеет.
