POOR TOM

Виссарион Белинский (Евгений Редько) снова говорит по-русски. Сцена из спектакля «Берег Утопии» РАМТа.
Фото Михаила Гутермана (НГ-фото)

Трилогия известного английского драматурга Тома Стоппарда «Берег Утопии» не только вызывала во всем мире огромный интерес к русской истории, но и заставила нас, русских, повернуться к ней лицом.

Нельзя не увидеть, насколько Том Стоппард вдумчиво и с любовью погрузился в многотомные мемуары Герцена «Былое и думы», тщательно изучил труды Чаадаева, Бакунина, творчество Тургенева, поэзию Огарева, статьи разных лет Белинского и Герцена. Книга же последнего «С того берега», возможно, навеяла названия частей трилогии: «Путешествие», «Кораблекрушение». «Выброшенные на берег».

Английский драматург показал «труды и дни» русских революционеров и общественных деятелей на широком фоне европейской истории, дав свою трактовку известных исторических лиц. К его трилогии применима формула Юрия Тынянова: «Там, где кончается документ, там начинаю я». Драматург вжился в эпоху, полюбил людей, которых он сделал своими персонажами. Бережно обращаясь с первоисточниками, которые неоднократно цитируются, он создал не документальную драму, но психологическую, временами превращая известные исторические личности в наших современников, чему способствует язык, на котором они общаются. Однако нигде цитируемые первоисточники не входят в противоречие с их современной речью: баланс соблюден с редкой точностью.

Перед переводчиками Аркадием и Сергеем Островскими стояла сложнейшая задача – не нарушить этот баланс. Почти все персонажи трилогии литературно одаренные и прекрасно образованные люди. Стоппард индивидуализировал язык каждого, и речь Герцена отличается от речи Белинского, а речь Чаадаева – от речи Аксакова или Шевырева. В русской версии все говорят одинаково, зачастую нарушая правила русской грамматики. Ни один из них не избежал небрежности современного языка. Перевод грешит буквализмами. Более всех не повезло Белинскому. Так, он произносит загадочную фразу: «┘литература может заменить, собственно, превратиться в Россию». (Если бы переводчики заглянули в словарь английских синонимов, то легко бы нашли эквивалент словам replace и become, и мысль Белинского прозвучала бы четко: «┘литература может возродить Россию и действительно стать достойной России». И, разумеется, Белинский в великой гордыне оттого, что он русский, не называет лондонцев и парижан «жалкими подкидышами». У Стоппарда он произносит «poor bastard», что означает «бедняга».

Весьма часто дается калькированный перевод словосочетания «внутренняя жизнь», в то время как Стоппард имеет в виду духовную жизнь народа или отдельного персонажа.

Блестящий Бакунин ничтоже сумняшеся произносит «пара людей», а немецких философов Шеллинга, Фихте и Канта поочередно с восторгом именует: «Наш человек». Разумеется, у Стоппарда – «Это человек!». Вряд ли современный бытовой жаргон уместен в устах Бакунина, хотя определенную долю иронии по отношению к Бакунину драматург вкладывает. Фихте в своей философии противопоставляет «я» и «не-я», а отнюдь не «вне-я», фигурирующее в переводе. Такой стилист, как Тургенев, бросает Герцену: «Тебе отвечать┘ за вопросы иронии». Что касается ремарок, построение фраз оставляет желать лучшего. Вот лишь некоторые примеры: по отношению едва ли не ко всем персонажам следует указание: «Начинает одеваться. Начинает его колотить, Герцен начинает выть от горя». Он же говорит о «войне между босяками и обутыми». Про бедных женщин сказано «уже не беременная Натали, уже не беременная Эмма. Мэри находится на самом дне общества или проституции».

Надо отдать должное переводчикам: цитируемые Стоппардом тексты приводятся в русском оригинале, за исключением пророчества Пугачева, которое Герцен ставит эпиграфом к статье «Крещеная собственность». И если уж Стоппард цитирует точно в английском переводе, то негоже в русском варианте предлагать собственный перевод с английского, тем более что высказывание Пугачева звучит намного выразительнее: «Я не ворон, а вороненок┘ настоящий ворон еще летает в поднебесье».

Предположим, переводчики торопились закончить как можно быстрее перевод для того, чтобы Российский молодежный театр приступил к работе.

Но «Берег Утопии» издан авторитетным издательством THE BEST OF ИНОСТРАНКА. Возникает закономерный вопрос: читали ли господа редакторы Н.Соколов и П.Фаворов перевод, поскольку текст требует более ста поправок?!

В русском варианте пьесы Герцен говорит, что «Огарев пострадал от любви по полной». Сие можно сказать и об английском драматурге.

Санкт-Петербург