Ангел Возрождения

Александр Махов. Рафаэль.
– М.: Молодая гвардия, 2011. – 376 с. (Жизнь замечательных людей).

Рафаэль Санти (1483–1520) – светлый ангел эпохи Возрождения, существо совершенно непонятное или, во всяком случае, нетипичное для Италии, исключение из правил, а может быть, просто – гений?

Да, но и Леонардо, который старше его на 31 год, тоже не лыком шит, и Микеланджело - он старше необыкновенного урбинца всего лишь на восемь лет. Леонардо как-то не гнушался работать на знаменитого сына Папы Александра Борджиа Цезаря, пронесшегося смерчем по Романье и пролившего реки крови. В биографии Микеланджело есть темные (и порой эти пятна напоминают засохшую кровь) пятна, которые его биографы не могут высветлить вот уже шесть веков. А на Рафаэле почти нет темных пятен, вернее, все случайное, вздорное, грязное отскакивает от его имени. И это в то время, когда «все смешалось» на Апеннинах.

Конец XV века, Папа Александр Борджиа в Риме устраивает пиры во время чумы, после его смерти сан Понтифика на долгие годы станет чуть ли не синонимом разврата и алчности. Его сын, благословленный Папой, в это же самое время устраивает кровавые разборки среди тех, кто еще не понял, кто в доме хозяин. И Урбино – родина Рафаэля – в сфере интересов этого взбесившегося быка (бык – на родовом гербе Борджиа). Попутно идет война за корону Неаполитанского Королевства, король Франции Карл VIII торит себе дорогу по трупам итальянцев к званию императора. Во Флоренции неистовый Савонарола пророчит погибель эпохе, отступившей на шаг вправо или влево от постулатов христианства, погружая своих сограждан в атмосферу мракобесия и клерикальной истерии. Судьба явно благоволит художнику, выбрав его своим любимцем. Поскольку Рафаэль всего лишь живописует красками красоту, прекрасное┘

Он смотрел на девушек как на модели для своих Мадонн. Рафаэль Санти. Мадонна Альба. 1511. Национальная галерея искусства, Вашингтон

Книга итальяниста и переводчика Александра Махова «Рафаэль» необычна. Не только потому, что Рафаэль – ангелоподобный юноша, смотрящий на девушек едва ли не как на модели для своих Мадонн: «Имя Рафаэля давно стало синонимом гениальности в искусстве, а сам он превратился в неприкасаемую и вне всякой критики личность». Сейчас в моде другое. Классика без темных пятен – замшелый предрассудок, обреченный на забвение. Контрастный, черный, мазок в портрете художника мог бы сделать его фигуру объемнее. Но Махов не боится быть старомодно-академично и даже немного аристократически порядочным по отношению к гению. И в этом своем нежелании опускаться до бульварщины – особые простота и целостность.

Единственное, что позволяет себе автор, – это деликатно реконструировать некоторые неизвестные страницы жизни Рафаэля, неторопливо, день за днем, мазок за мазком погружая нас в его мир красок и образов и даже где-то подглядывая из окна его мастерской на улицу, забываясь, в каком он столетии, где он, в Урбино, на родине Рафаэля, или в Москве и чья это колыбельная, где рыбки уснули в пруду, а птички уснули в саду?

Да и так ли это все важно? Важно, что живой, трепетный голубок гения Рафаэля выпорхнул наружу. Он дышит как хочет и где хочет. Автор любуется им, мы любуемся автором, чрезвычайно довольные тем, что стали свидетелями чуда по имени Рафаэль! А не очередной развесистой клюквы.

Жалко вот только, что иллюстративный ряд цветной лишь наполовину. Но это уже из другой оперы, Махов тут ни при чем. И Рафаэль – тоже┘