Эренбург, Сталин и организация человечества

 – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 904 с.

«ХХ век завершился и поступает в ведение истории – события, продукция, лица. Кладовщики занимаются инвентаризацией, эксперты – расценками, судьи – приговорами». Историк литературы Борис Яковлевич Фрезинский занят исследованием. Его тема – жизнь и творчество Ильи Григорьевича Эренбурга (1891–1967) – поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля, чья судьба и книги неотделимы и не могут быть поняты вне той, современной ему, изуверской эпохи, апологеты которой не переводятся и сегодня.

Фрезинский изучил огромный массив архивных и мемуарных источников: «Без архивов нет исторической памяти, впрочем, в России ее нет и с архивами», – с грустной иронией замечает хорошо информированный автор.

О каких бы сюжетах, касающихся своего героя, ни рассказывал Фрезинский, будь то предсказание Эренбургом в романе «Необычайные похождения Хулио Хуренито» национал-социализма за 12 лет до прихода нацистов к власти (один из героев Карл Шмидт был одновременно националистом и социалистом, ибо «и те и другие преследуют дорогую ему цель организации человечества») или о том, как уже знаменитый антифашист Эренбург в полной растерянности читал в советской прессе об англо-французских империалистах, развязавших Вторую мировую войну в то время, когда гитлеровские войска захватывали Европу, читатель получает возможность судить о происходящем всей логикой развития событий.

Автор дает увлекательную возможность познакомиться через Эренбурга с множеством ему известных людей: политиками (от Сталина до Хрущева, от Бухарина до Коллонтай), литераторами  (Брюсовым, Блоком, Ахматовой, Мандельштамом, Бабелем, Пастернаком, Замятиным, Слуцким), советскими диссидентами Синявским и Григоренко, художниками и переводчиками в СССР и за рубежом, героями его книг, друзьями и недругами.

И конечно, Фрезинский подробно рассказывает об «одной из самых интересных книг середины века (при всех издержках, неминуемых для подцензурного сочинения в условиях тоталитарного государства)» – автобиографической работе «Люди, годы, жизнь», опубликованной без цензурных изъятий лишь в 1990 году.

Как это ни удивительно, но Эренбург, единственный из советских деятелей признавший в этих мемуарах свою долю ответственности за пропагандистское обеспечение сталинской холодной войны, неоднократно обвинялся в осторожности и умалчиваниях.

Фрезинский привел в пример Солженицына, который высокомерно высказывался о литературной работе Эренбурга, однако промолчал в августе 1968 года во время оккупации Чехословакии, хотя зарубежные радиостанции были в его распоряжении. «Вообще антиисторизм, рассуждения о прошлом, избавленные от понимания прошлого и от понимания возможностей людей прошлых эпох, стали едва ли не правилом в нынешние времена».

Перед Борисом Фрезинским стояла исключительно трудная задача: «Говоря из времени, когда роль современной литературы в жизни населения совершенно ничтожна, о времени, когда эта роль была исключительно высока, нелегко сочетать историческое видение с современным». Наверное, и поэтому эта книга писалась долго – последние двадцать лет. Однако составившие ее статьи разного времени, дополненные новыми материалами, воспринимаются как единый текст.