Удушливая топь невыкрикнутости

Рисунки Бориса Левита-Броуна часто шокируют. Иллюстрация из книги

Книга «Человек Возрождения» вызывает некоторую оторопь уже самой обложкой. На ней отсутствует фамилия автора. Только на титульном развороте становится понятно, что это книга филолога и журналиста Елены Федорчук, что представляет она собрание бесед о литературе и других весьма важных предметах с Борисом Левитом-Броуном – поэтом, романистом, религиозным философом, графиком-эротиком и джазовым певцом. Уже из перечисления того, чем занимался и занимается в жизни собеседник Федорчук, становится понятно, почему для нее Левит-Броун – Человек Возрождения и почему на обложке собственной книги она ограничилась этим заглавием. Что ж, немудрено!

Эта книга начинает с того, что пугает символической графикой, потом шокирует и соблазняет эротическими рисунками, потом звучит баритоном джазовых evergreens (вечнозеленое растение. – «НГ-EL»), а под самый конец опять начинает звучать, но уже стихами в авторском исполнении.

И все это – Борис Левит-Броун, будь то его рука художника-графика, его голос или его стихи, начитанные им самим. А между началом и концом книга погружает нас во внутренний мир и творческий путь этого человека, вводит в круг его воззрений, его взглядов на поэзию и прозу, религию и философию.

Тут и признания в любви к Пушкину, и открытая неприязнь к Набокову, которого Левит-Броун называет the great pretender. Тут и откровения об Андрее Платонове, видевшем человека из непроглядных глубин гностического космоса, и размышления о гениальном каталонском безумце Антони Гауди, посвятившем 40 лет своей одинокой жизни строительству невиданного в истории храма.

Из бесед становится ясно, что как в деталях и особенностях, так и в базовых принципах готической архитектурной конструкции собеседник Елены Федорчук разбирается.

Удивляться нет смысла – Левит-Броун, по мнению Федорчук, Человек Возрождения. Ведь именно эпоха Возрождения, о которой Николай Бердяев сказал, что в мир тогда были посланы невиданные духовные силы, рождала людей, способных дерзко входить в очень разные, порой несовместимые области творчества и оставлять в каждой из них непреходящие ценности.

Временами – и это, может быть, самое шокирующее – книга Елены Федорчук вгоняет в ступор возмущающей непривычностью рассуждений Бориса Левита-Броуна о морали и сексуальности, о любви и похоти, которую он называет, помилуй бог, священной, да еще и находит парадоксальное обоснование этому в романе Фридриха Горенштейна «Псалом». Как так? Можно ли вообще ожидать такое от религиозного философа? Оказывается, можно.

Левит-Броун два с половиной года рисовал свинцовым карандашом на громадных листах, мечтая создать невиданную «черно-белую живопись». Судьба распорядилась так, что «ненормальные» графо-живописные листы пережили полвека и сохранились. Из всего этого теперь собран альбом AGONY & PASSION («АГОНИЯ И СТРАСТЬ»), вышедший в Италии в 2018 году.

Когда юность прошла, Борис ушел в эротическое рисование пером и рапидографом. Этой графике повезло больше, она гораздо раньше нашла своего ценителя и свое воплощение в альбоме HOMO EROTIKUS, увидевшем свет в 1997-м, опять-таки в Италии. Всю жизнь Борис занимался и продолжает заниматься фотопейзажем, но до сих пор альбомы его фотографий все еще в проектах.

Елена Федорчук. Человек Возрождения. Мои беседы с Борисом Левитом-Броуном.– СПб: Алетейя, 2025. – 400 с.

В пубертатные годы, когда юноши исходят романтическими виршами, Борис презирал стихосложение, а в возрасте 34 лет вдруг пережил «поэтическую юность» и на протяжении 16 лет созидал корпус своей поэзии, так сказать, summa poetica, под общим заглавием «Пожизненный дневник». Почему пожизненный? Просто потому, что поэзия в эти годы сделалась его повседневным бытием. Три толстых тома «Дневника» были изданы в 1993, 1996 и 2001 годах. Помимо этого вышли в свет еще четыре сборника его стихов разных лет.

Проза вошла в жизнь Левита-Броуна позже стихов и долго сопутствовала на вторых ролях. Но именно проза осталась тем ковром-самолетом, который продолжал держать его на творческих высотах, когда стихи кончились.

«Поэзия удел молодости», – говорила Сервилия Цепиона, любовница Гая Юлия Цезаря, мать его убийцы Марка Юния Брута, и была права. Так случается почти со всеми, но почти никто не останавливается, когда дарованное свыше израсходовано. Может быть, потому, что нет альтернатив? Может быть. Но Человек Возрождения не из тех, кто готов удобно занизить планку, ради сомнительного удовольствия рифмовать и сомнительных результатов пустой версификации. Главное, не похоронить сделанное под мусором лишних строф.

Писать в столбик – не самоцель, а исчерпанность – не катастрофа.

По крайней мере для него. Может быть, потому что были альтернативы? Может быть. В любом случае признать исчерпанность – это требует мужества. А дальше? В беседах Федорчук с Левитом-Броуном как раз и обсуждается, что такое поэтическая исчерпанность, как она переживается и что происходит дальше в жизни Человека Возрождения.

Ну и, конечно, как не поговорить о любви. Тем более что вопросы задает женщина. Эти беседы особенно остры. И сложны для моралистов. А как им не быть сложными, когда, например, на вопрос: «Получается, любовь и похоть – это две стороны одной медали?» – следует ответ: «Это одна сторона!»

Бориса Левита-Броуна не искали премии, потому что он не искал их. Не было времени. Он делал многое и разное. О нем немало пишут. Его книги не проходят незамеченными, хотя никогда не становятся бестселлерами. Он не популярный автор, он писатель для разговора с настоящим читателем.

Вышедший в 2005 году роман Левита-Броуна «Внутри Х/Б» Владислав Иванов, филолог и критик, встретил так: «Ему ничего не нужно больше писать, чтобы называться Писателем. Он сам это знает давно. Да, в России появился Писатель. Со своей кинематографической монтажной прозой. Клиповой. Абсолютно новой... Появилась книга, обретшая тексто-символическую почву «удушливой топи невыкрикнутости» (цитата из романа), книга такой литературной высоты, которая, казалось, была уже недостижима для современной русской литературы, потерявшей читателя, способного осознать. Этот текст рожден словно бы не автором, а метафизическим соитием истории Языка и истории Литературы».

Примерно тогда же Валерий Сердюченко, критик и доктор филологии, вообще сразу зашел с Достоевского: «Широк, слишком широк Борис Левит-Броун, я бы сузил. Помните, князь Мышкин был известен тем, что умел писать разными почерками? Борис Левит-Броун пишет разными «Я». Если бы не его имя на обложках, с трудом верилось бы, что такие книги, как «Рама судьбы» – собрание христианских религиозно-философских текстов; «…Чего же боле?» – лирико-эпистолярный роман с явными инклинациями к полигамии; «Внутри Х/Б» – повесть о «хождении в солдаты», написаны одной и той же рукой».

С религиозно-философскими трудами Бориса Левита-Броуна разбирались философы. Вот лишь краткий фрагмент из огромного эссе профессора философии Василия Шубина о наиболее фундаментальном философском сочинении Левита-Броуна, 500-страничном трактате «Зло и Спасение», вышедшем в 2010 году: «...строгая доказательность, логическая непротиворечивость, системная обоснованность концепции, корректная полемика с мыслителями прошлого и настоящего, но при всем том абсолютная, несмотря на новизну взгляда, бескомпромиссность в защите Священного Писания и христианского вероучения. Это именно теоретическое исследование, представляющее собой новый, самый современный вариант т е о д и ц е и».

Не слабо! Соорудить оправдание Бога (theodicea – «богооправдание». – И.С.), да еще и непротиворечивое, после «Теодицеи» Готфрида Лейбница, всколыхнувшей философский мир в начале XVIII века и оставшейся краеугольным камнем европейской философской мысли.

Непротиворечивость? Бескомпромиссность в защите Священного Писания? А «священная похоть» тут каким боком? А HOMO EROTIKUS – собрание эротических рисунков? Что это – богоборчество или богохульство? Но как же тогда с защитой Бога?

Впрочем, мог же Пьетро Аретино в кипевшей Возрождением Венеции XVI века быть одновременно поэтом, драматургом, автором религиозных сочинений и похотливых сонетов, иллюстрированных своеобразной «Кама сутрой», вошедшей в историю культуры как «Позы» Аретино. Из интереснейших бесед, которые на протяжении нескольких лет вела с Борисом Левитом-Броуном филолог и журналистка Елена Федорчук, становится ясно, что и в этом, как во многом другом, Борис Левит-Броун – Человек Возрождения.