С бомжами на паперти

* * *

Да, посетил я остров тот,

Где остывают от забот,

Великие и просто Тени,

В кошмарных и обычных снах

Мне не приснился этот страх –

Ступать на мертвые ступени.

С тех пор, куда б ни повела

Пера когтистого стрела,

Свернет к одной обычной цели –

Той, где себя застать смогу

Опять на девственном снегу,

Где и мои следы чернели!

* * *

Бесстыдность бритого

актерского лица

Удобна для какой угодно маски.

Не оценить Емеле до конца

Бесстрашной лжи суфлерские

подсказки.

Честнее падать головою вниз

Ко дну, к разоблачения позору.

Вдруг просыпаешься –

Рождественский сюрприз:

Венец и вправду самозванцу

впору.

* * *

Как потравы погром,

Как топор-костолом

Стережет тебя слава

за встречным углом.

Бережет – только обухом тронет пока, обушком,

Как почешет хозяйка кота

за ушком.

Что с котомкой отпустит,

с нательным крестом,

Что без нижней рубахи

оставит потом –

Кто мурлычет – ужиться

не сможет добром

С этим жадным огнем,

С этим пьяным вином?

Кто не знает: как вор

до небес похвала

Раздевает любимцев своих

догола,

Нагишом отсылает

в бессмысленный вздор,

Как на плаху – в нелепые

сны на позор.

Не с такой ли по жизни

отправиться вспять,

Как с бомжами на паперти

с ней постоять.

* * *

Все реже у нас катастроф

именины.

Слой легче ложится на слой

забытья.

Как резки и молоды были

морщины,

Уже не припомнить за гримом.

Ничья

Не выхлещет кровь

суицидной развязки.

Ей тон молодит макияж

мертвеца.

Опомнишься: – Стой! –

Я узнал тебя,

маска!

И поздно. Присохла,

не сдернешь с лица.