А рыба летала, а рыба была влюблена…

Рыбья песня. Рисунок Тани Полищук-Кноссен

***

а рыба летала,

а рыба была влюблена,

рабыня, белея,

просила немного вина,

расческа, рисуясь, смеялась над париком,

ребенок сторукий на тысячу выменял ОМ,

ракетка, ракушкой свернувшись в немую дугу,

взрывалась,

да пела свое «не могу – не могууу»,

работка стояла на пальцах,

меняясь в лице –

каретка, креветка, кюретка

сошлись на конце

реченья без нетто и брутто:

где – ты? где – она? –

а рыба летала,

рабыня была влюблена…

парик над расческой, что ангел, невинненько пал,

ребенок, отъевшись, на маменьку вывернул кал,

ракушка в ракетку

сквозь ушко прошла на иглу –

на пальцах работку растягивал ком «никому»:

реченье чужое – английский ли, русский (с’моля):

«…а рыба летает, в свободу свою влюблена…»

***

в скворечне, Е-2 приспособленной для житья,

рыба, катая ребра рабьи, кровит:

кутья,

жабры разрезав жиром

ихненьких живопыр,

блакает: «одним миром мазаны!..» – лед до дыр

выщерблен: ан ли лунный ль –

парень видал – ландшафт?

рыбный четверг, Гагарин!

Летка на брудершафт.

***

коли Бог есть любовь и всякие ништяки,

рыба может летать – и ей не надо реки:

рыба может у суши

воду взять напрокат,

да в sosедской избушке – раскладной самокат,

чтоб по-рабьи-по-русски

плавниками сдержать:

«место в морге французском, что приснился опять…» –

шепчет рыба, сникая, уж распорота влет –

«рыбья кроффь нещщитова!» –

ржет трехногий урод –

ржет, ан ты не печалься:

Летка суть проводник

в зазеркальное гетто

нимфоманки Лилит.