Виталий Цымбал Бюджетное послание президента, особенно его решение разработать и утвердить федеральный бюджет на три предстоящих года, выглядит вполне логично. Подчеркнем! Не предложение, выносимое для обсуждения, а уже принятое решение, волевой акт.
Пока очевиден только один плюс президентского решения, нужный для стабилизации политического и социально-экономического курса нашего государства. Этот разовый акт направит действия следующего главы государства в колею, которая сейчас кажется правильной.
Кроме годового бюджета должен разрабатываться также и перспективный финансовый план на три года. Если первый утверждается законодательной властью и президентом России и является, по сути, догмой, то второй – лишь ориентир на среднесрочную перспективу. Однако не превратится ли трехлетний бюджет в шоры, закрывающие новому руководству обзор и лишающие его возможности адекватно реагировать на происходящее?
На взгляд автора и многих экономистов, главная беда нашей бюджетной системы в том, что начавшийся было переход к бюджетированию, ориентированному на результат, пока не увенчался успехом, понятным обществу. Не были опубликованы стратегические цели и задачи, не обоснованы критерии оценки результатов, не подтверждены возможности их надежного контроля.
Например, общественно значимым показателем перехода на добровольный принцип комплектования нашей армии следовало бы считать уменьшение общего количества «призывных» должностей за счет увеличения общего количества контрактников во всей военной организации, а не только в частях постоянной готовности. Мы же наблюдаем одновременно происходящий отток контрактников из воинских частей (где нет надбавок к окладам), и в результате получаем меньшую, чем надеялись, готовность к сокращению срока службы в 2008 году.
Причем отток контрактников может усилиться, а объем призыва – возрасти, поскольку уровень денежного довольствия солдат, сержантов и младших офицеров не соответствует средней заработной плате в стране. При этом в намеченном темпе роста денежного довольствия заложено отставание от роста средней зарплаты. И еще, если мы обеспокоены тем, что разрыв между уровнем доходов самых богатых и самых бедных граждан в России достиг критических величин, то почему замалчиваем тот факт, что разрыв в денежном довольствии контрактников нижнего уровня войсковой иерархии и военачальников тоже достиг критического 15-кратного значения?
Еще одна беда – закрытость наших бюджетных расходов от общества. Доложенные кем-то президенту и включенные в бюджетное послание слова, что «внедрена основанная на международных стандартах система бюджетной классификации и бюджетного учета, существенно повысившая прозрачность и управленческую значимость бюджетной отчетности», – увы, не вполне соответствуют действительности. На самом деле доля засекречиваемых в бюджете расходов выросла с 11,8% в 2006-м до 12,2% в нынешнем году.
И от кого их скрывают? Думаете, от потенциального противника? Ничего подобного – от соотечественников! Например, граждане России до сих пор получают гораздо меньше сведений о военных расходах страны из открыто публикуемой части федерального бюджета РФ, чем эксперты ООН и НАТО. Международному сообществу и Североатлантическому альянсу, продвижение которого на восток так возмущает Кремль, предоставляется куда более подробная информация, соответствующая стандарту ООН, принятому еще в 1980 году, и стандарту НАТО (в рамках российского «партнерства» с этой организацией). Так ли безобидны подобные разночтения? Они ставят в неудобное положение президента, когда он сопоставляет наши военные расходы, посчитанные по доморощенной классификации, с расходами других государств, калькуляция которых проводится по международным стандартам.
Решить эти проблемы – куда важнее, чем менять статус перспективного финансового плана на три предстоящих года, вне зависимости от того, будет он утвержден президентом или нет.
