Оправдательный приговор, который вынесли присяжные обвиняемым по делу об убийстве редактора русской версии журнала «Forbes» Пола Хлебникова, еще раз заставил задуматься об эффективности «народного правосудия». Впрочем, учитывая, что процесс шел в закрытом режиме, пример дела Хлебникова, надо полагать, не самый показательный.
Более отчетливо проблема высветилась в ходе судебных разбирательств в республиках Северного Кавказа, где с прошлого года не было вынесено ни одного обвинительного вердикта по тяжким и особо тяжким преступлениям. Не понес наказания ни один из подозреваемых в терроризме и заказных убийствах. После известного процесса над Салманом Радуевым и Турпалом-Али Атгериевым в Махачкале в декабре 2001 года «народные» суды освобождали даже тех, кто обвинялся во взрывах жилых домов в Каспийске и Буйнакске. Не понесли наказания и охотники за жизнями политиков и милиционеров.
Не удивительно, что такая процедура судебного разбирательства особенно популярна у обвиняемых. Большинство громких преступлений, совершенных в «горячей» Чечне или в относительно «тихой» Адыгее, рассматривается, как правило, в соседних регионах – в Краснодаре, Ставрополе, Кисловодске, Ростове-на-Дону. Здесь суды присяжных функционируют давно, а процент оправдательных приговоров наиболее высокий.
Там, где обвиняемым не сразу удается услышать заветное «не виновен», дела рассматриваются не один год, как это имеет место «по делу Каитова», подозреваемого в организации убийства семерых жителей Карачаево-Черкесии. В других случаях выносится решение об истечении срока давности по преступлениям, совершенным в том числе и по статье «терроризм». К примеру, оправдательный приговор вынесен по делу о теракте, произошедшем во время военного парада в Каспийске 9 мая 2002 года, взрыве жилого дома в Буйнакске в сентябре 1999 года (в разгар операции по уничтожению банд террористов, вторгшихся в Дагестан). Один из идейных вдохновителей этой авантюры, помощник Шамиля Басаева поэт Адалло Алиев, получил 8 лет лишения свободы условно.
«Кризис правосудия на Северном Кавказе станет более зримым и ощутимым после того, как в Чечне – единственном субъекте страны, где еще не введен этот институт, с 2007 года дела будут рассматривать присяжные заседатели, – отметил «НГ» сотрудник Института гуманитарных исследований Руслан Камоев. – В условиях незащищенности и откровенного страха перед куда более организованными преступниками присяжные предпочитают «не лезть на рожон». К тому же за свои решения они не несут в отличие от судей никакой ответственности. И большинство из них не искушено в юридических тонкостях».
Несмотря на то что уровень преступности, по официальным данным, на Северном Кавказе ниже, чем в целом по стране, доля «типично кавказских» преступлений – терактов, убийств представителей органов власти и силовых структур – в регионе выше в несколько раз. «На самом деле их доля гораздо выше официальных цифр, – считает Камоев. – Когда суды не выносят обвинительных заключений, милиция предпочитает дела по обвинению террористов не доводить до суда. Боевиков просто уничтожают на месте».
Одновременно с этим, как отметил в недавнем своем докладе заместитель генпрокурора РФ Николай Шепель, более 10 тысяч преступлений, совершенных на Северном Кавказе, скрывается. Очевидно, что с введением судов присяжных следователям стало сложнее собирать доказательную базу, а государственным обвинителям приходится вести непривычный для них состязательный процесс. А главное, как показал опыт прошлого года, нет уверенности, что приговор присяжных заседателей вновь не окажется оправдательным.
Михаил Сергеев 
