Виктор Грибачев
Лишь совместный труд поможет нам найти с иностранцами общий язык.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
В свое время наперекор устоявшемуся клише мы понимали, что советские люди абсолютно не похожи на американцев, проживающих в «мире самого крупного капитала». Иное отношение к жизни, деньгам и даже к представителям угнетенного в США негритянского населения наполняло нас чувством гордости – и, давайте признаем, абсолютно избавляло нас от тревог о завтрашнем дне. Избыток рабочих мест при усредненной зарплате делал этот самый день абсолютно безоблачным.
Нам была чужда погоня заокеанских пролетариев, фермеров и творческой интеллигенции за длинным долларом – который в советские годы и составлял всего-то 65 копеек или около того. Ха, по тем временам – меньше двух бутылок пива «Жигулевское». Мы искренне сочувствовали гражданам заокеанской страны, которых постоянный кризис столь же перманентно лишал работы и надежд на светлое будущее. И твердо знали, вычитав в «Большой советской энциклопедии»: «Кризис финансовый – глубокое расстройство системы государственных финансов. Типичен для большинства современных империалистических государств, и в первую очередь для США и Великобритании».
Хорошо, что энциклопедия – не догма, всегда можно организовать ее дополненное и исправленное переиздание. Дело за малым: добавить в этот список Россию. Однако понять отношение американцев к тяготам и невзгодам, которые этот кризис накладывает, мы не сумеем. Помните, в «Одноэтажной Америке» Ильф и Петров описывают диалог двух счастливых жителей заокеанской страны: «1-й американец (улыбаясь): Как идет ваш бизнес? 2-й американец (смеется): Очень плохо, вери бед. А ваш? 1-й (хохочет): Омерзительно! Вчера вылетел со службы». Вот этого мы себе позволить не можем – возможно, потому, что «империалистический кризис» свалился на нас впервые. Но прежде всего потому, что живем не в Америке. Это очень хорошо, поскольку нам чужды фальшивые улыбки и оскал на 32 зуба, более всего мы ценим искренность и прямоту. Мы долго дивились американцам, которые всегда улыбаются и отвечают: «Прекрасно!» – в ответ на банальный вопрос: «Как жизнь?» Согласно одной из теорий, они таким образом защищаются от неприятностей, получая «энергетический импульс» для сопротивления невзгодам. Вспоминаю, как в школе одноклассник, не ждавший такой реакции от меня, резко отреагировал: «Че лыбишься?» У нас, у русских – то есть всех, кто живет в пределах нашей необъятной, – собственная гордость, равно как и лекарство от всех невзгод.
История хранит записки американца Томаса Стивенса. В конце XIX века его занесло в Россию, где он купил лошадь и зачем-то проделал верхом путь от Москвы до Крыма. Добираясь до Москвы по железной дороге, он сделал интересное наблюдение. Почти на каждой станции ему «обязательно встречался пьяный мужик, глупый и счастливый». Один из них, проходя мимо окна купе, где расположился американец, споткнулся о чей-то багаж на перроне. «Ничево», – приговаривал он, поднимаясь на ноги. Стивенс, написавший впоследствии книгу о своем путешествии, сделал категоричный вывод: «Ничево» – наиболее распространенное восклицание, которое слышишь в России. Оно всегда применяется в негативном значении. «Ничево – наплевать!», «Ничево – не обращай внимания!»
 Иностранцам в России все в диковинку. Фото Александра Шалгина (НГ-фото) |
«Все ничего!» – именно так чаще всего мы отвечаем на стандартные «Как жизнь?» и «Как дела?» Глубокий и непонятный иностранцам смысл «ничего» может означать все что угодно. Мы чувствуем каждый его оттенок. Иностранец – нет. Ему кажется, что, с трудом осилив «немножко» Толстого и Достоевского, он стал знатоком загадочной русской души. Пусть пребывает в своем заблуждении. По мнению языковедов, многообразие смысловых оттенков простого слова «ничего» давно превратило его в самую непостижимую загадку русской души.
Давайте посмотрим на феномен прагматично. Если в ответ на вопрос о состоянии ваших дел вы ответите, что они идут великолепно, велик шанс, что вас примут за кретина. Как же так, у всех плохо, в России кризис, модернизация еще дает первые ростки – а у него, глядите, хорошо! Попробуйте посетовать на жизнь – занесут в категорию нытиков, и не сидеть вам рядом с соседями на скамейке во дворе, горячо дискутируя о важности внедрения нанотехнологий в нашу действительность. Единственное, что меня сильно беспокоит, – так это никогда не меняющаяся в этих жарких спорах оценка планов построения светлого будущего в России. «Ничего» употребляется здесь совершенно в ином смысле: как ответ на вопрос, что из всего этого выйдет┘
Американцам тяжело, их горделивое «Все – или ничего!» сегодня посрамлено. Торжествует исконно русское «Все ничего!». К великому сожалению, это непереводимая игра слов. Опять же в истории зафиксированы записки Отто фон Бисмарка, который в XIX веке несколько лет проработал прусским посланником в Санкт-Петербурге. Было так, что зимой он заблудился на медвежьей охоте. Началась пурга, дороги не видел ни он, ни мужик, который вез его на санях и постоянно повторял: «Ничего!» Так вот, став канцлером, Бисмарк в критических случаях повторял: «Nitschevo».
Так что у американцев сегодня выхода нет: им придется вводить заимствование из русского в свой лексикон. Не так давно выяснилось, что в списке «100 самых известных фраз Голливуда» первое место заняла сентенция из ленты «Унесенные ветром»: «Если честно, моя дорогая, мне наплевать».
Это потому, что невежественные сценаристы не читали своего соотечественника Томаса Стивенса. Он же давно понял: русское «ничево» и есть американское «наплевать». Зато куда вежливее – ведь мы, русские, не можем позволить себе таких грубых выражений. Следует читать: «Если честно, то все ничего».
