Андрей Ваганов
Актриса Ингеборга Дапкунайте, поздравляя стипендиаток, призналась, что любимым школьным предметом у нее была химия.
Конечно, не ради того, чтобы появился повод устроить симпатичную вечеринку для русских женщин-ученых, группа L’Oreal, ЮНЕСКО и Российская академия наук учредили шесть лет назад национальную стипендиальную программу «Для женщин в науке». (Международная премия For Women in Science с целью поддержать женщин, развивающих свою карьеру в науке, вручается с 1998 года.) Об этом говорят хотя бы очень жесткие критерии отбора претенденток. По условиям конкурса соискательницами стипендии могут стать женщины-ученые, кандидаты наук в возрасте до 35 лет, работающие в российских научных институтах и вузах в области физики, химии, медицины и биологии.
Самое удивительное, что заявок на конкурс пришло более 500! Представляю, каково было жюри во главе с академиком Алексеем Хохловым из этих заявок отобрать 10 финалисток. Эта десятка умниц и красавиц и стала украшением VII церемонии вручения национальных стипендий «Для женщин в науке». Может быть, это во мне шевелятся какие-то пережитки мужского шовинизма, но я ни за что бы не поверил, что такое возможно: полтысячи остепененных физичек, химичек, медичек, биологинь (биобогинь!), и все – до 35! Однако ж вот… От Владивостока до Санкт-Петербурга – таково географическое представительство победительниц.
Впрочем, у моего удивления есть и некоторая фактическая основа. Летом прошлого года, например, санкт-петербургским филиалом Института истории науки и техники РАН был организован Международный семинар «Академическая карьера ученого». Ученые-науковеды из Нидерландов, Германии, Бельгии немалую часть своих выступлений посвятили гендерной проблематике. «Общее число женщин в науке значительно возросло с 1970 года. Ключевыми темами для обсуждения стали нарастающая феминизация современной науки, гендерные стили руководства, особенности организационной культуры, процессов коммуникации и управления конфликтами в исследовательских группах, возглавляемых женщинами» – резюме семинара.
Вот и Клаудио Кавикьели, генеральный директор L’Oreal в Москве, подтверждает: больше 30% физиков, инженеров, специалистов по компьютерным наукам в мире – женщины; 12% руководящих позиций в институтах и вузах – женщины».
По-видимому, перелом произошел как раз 10 лет назад или около того. В 2003 году на каждого студента в США приходилось 1,3 студентки. Эта тенденция присуща не только Соединенным Штатам, но и большинству индустриально развитых государств. К 2002 году количество женщин превышало количество мужчин в университетах 11 стран – Австрии, Бельгии, Дании, Финляндии, Ирландии, Италии, Нидерландов, Норвегии, Новой Зеландии, Испании и Великобритании. Мужчин-студентов было больше лишь в Турции и Швейцарии...
На упомянутом выше семинаре в Санкт-Петербурге российские участники отмечали, что у нас тоже «происходит феминизация постсоветской науки». Вроде бы действительно сейчас в России женщины составляют более половины кадров в химии, биологии, географии, медицине, сельском хозяйстве, архитектуре, фармакологии, во всех гуманитарных отраслях знания (кроме истории). Но что касается физики, математики, механики и астрономии, то там сильный пол преобладает примерно в 1,5–2,5 раза. Интересно – такое «половое» разделение научных дисциплин характерно не только для России, но и для всех развитых стран мира.
Странно, что женщины всего мира не организуют акций протеста по поводу того, что за 100 лет только 11 Нобелевских премий было присуждено женщинам-ученым (в том числе Мари Кюри – дважды). Так что статистика стипендиальной программы «Для женщин в науке» ничего, кроме позитивных эмоций, внушить не может. Никакого гендерного заговора против женщин не существует ни в природе, ни в науке.
И все-таки… В 1994 году представительство женщин в отечественной науке составляло 48,8%; в 2002-м – 43,2%; в 2010 году относительный вес женщин в численности исследователей в России составлял 41,7%. Для сравнения: в Латвии – 54,7% (вообще почти все постсоветские республики обгоняют по этому показателю Россию – Азербайджан, Литва, Казахстан, Молдова, Армения, Украина, Киргизия, Беларусь, Эстония: их показатели находятся как раз в промежутке между Россией и Латвией, абсолютным лидером), в Японии – 13,6%. Где-то посередине – Франция: 27,4%. В Великобритании – 37,9%, в США – 36%.
Опять же, может быть, это мой мужской шовинизм поднимает голос, но, судя по приведенной статистике, искусственный перебор в сторону феменизации науки никак не способствует процветанию научных исследований и никак положительно не отражается на экономическом развитии той или иной страны.
Пожалуй, тут мы сталкиваемся с другим эффектом: если в каких-то отраслях экономики начинает преобладать женский труд – это сигнал к тому, что отрасли эти становятся депрессивными. Российских примеров много. Среднее и высшее образование: 79,1% занятых – женщины. Наука: более 50% от общей численности ученых в российской науке – слабый пол. По этому показателю мы оставили далеко позади постиндустриальных грандов.
Но объяснение этого феномена – отнюдь не в сфере инновационного или научного развития. Женщины замещают мигрирующих из депрессивных отраслей мужчин. Так, зарплата женщин в российской науке составляет 74% от зарплаты мужчин. Женщины тянут и еще неопределенно долго будут тянуть воз низкоэффективной экономики. И деваться им некуда.
Тем не менее, как мне кажется, Россия находится в точке «золотой середины». В Российской академии наук, например, женщин-исследователей в 2005 году было 22 092 (39,8%) и 19 360 (40%) – в 2008 году. Как в том анекдоте: «Так выпьем же за женское постоянство и мужское непостоянство!» Кстати, все 10 нынешних стипендиаток – сотрудники Российской академии наук. Как уверяют представители жюри конкурса «Для женщин в науке», никакого нарочитого умысла в таком выборе не было. Просто такова объективная реальность.
Дарья Гармоненко