Алиса Сафонова
«Золотого льва» получил Джим Джармуш за фильм «Отец мать сестра брат».
Фото Reuters
Жюри под предводительством американского режиссера Александра Пэйна вынесло вердикт фильмам, представленным в основной программе 82-го Венецианского кинофестиваля. При раздаче премий восторжествовала традиционная для Венеции аполитичность. «Золотого льва» удостоился фильм Джима Джармуша «Отец мать сестра брат» – вероятно, один из наименее успешных в карьере режиссера, но в то же время чуть ли не единственный в конкурсе, сделавший акцент на самом повествовании и созданный под лозунгом «Искусство ради искусства».
Гран-при жюри достался «Голосу Хинд Раждаб», отдавая должное политическому контексту. «Серебряным львом» за лучшую режиссуру был награжден фильм «Крушащая машина» – вторичная картина Бенни Сафди про борца смешанных единоборств Марка Керра, роль которого исполнил Дуэйн Джонсон. Кубок Вольпи за лучшие мужские и женские роли получили Синь Чжилэй, сыгравшая в «Солнце встает над всеми нами» Цая Шанцзюня, и Тони Сервилло за роль в «Благодати» Пауло Соррентино. Премия Марчелло Мастроянни лучшему начинающему актеру была отдана Луне Ведлер из «Тихого друга».
Венецианский кинофестиваль – самый старый в мире, был основан в 1932 году не без поддержки Бенито Муссолини. А в 1934-м был учрежден Кубок Муссолини за лучшие иностранный и итальянский фильмы. Название награды само по себе – наглядная иллюстрация политической конъюнктуры того периода – отражает роль фестиваля как зеркала современности. Свою прогностическую функцию фестиваль сохраняет до сих пор.
«Новичок, новичок», – поет Пьеро Пелу, итальянский рок-музыкант и фронтмен группы Litfiba в документальном фильме Франческо Фэй «Пьеро Пелу. Шум внутри», задаваясь вопросом: «Как это могло с нами случиться?» По мнению героя фильма, «мы забыли нашу историю», потому что верили в кофешоп. Заявление прямолинейное, но в то же время отражающее магистральное настроение фестиваля этого года.
Если в начале 2000-х стали популярными блокбастеры из разряда «Миссия невыполнима», где угроза принимала человеческое обличье и главный герой в одиночку спасал мир, то сейчас ситуация изменилась. Теперь главной угрозой стал искусственный интеллект. Борьба с ним возможна только в команде, и она идет прежде всего за человечность.
Именно французской культуре, всегда отличавшейся присущей ей провидческой силой, удается зафиксировать смену настроений. Фильм «Собака 51» Седрика Хименеса, в котором снялись Жиль Лелуш, Адель Экзаркопулос, Луи Гаррель и Ромен Дюрис, полон перекличек с блокбастером «Миссия невыполнима: финальная расплата». Но это антиутопия в стиле Замятина, чье имя уже звучало на фестивале в «Кремлевском волшебнике» Ассаяса. Альма – искусственный интеллект, призванный улучшить систему правосудия, выходит из-под контроля. Согласно министру внутренних дел, роль которого исполнил Дюрис: «Само правосудие стало преступным». В борьбу за справедливость и свободу вступают полицейские, этой же системой правосудия прежде отвергнутые. Козлы отпущения становятся спасителями. История на первый взгляд банальная. Но важен не сюжет, а точное попадание во временной контекст, позволяющий фильму не только поднести зеркало к миру, но и предусмотреть единственно возможное разрешение конфликта – сохранить человечность.
Человечности сопутствует одиночество. И в пару «Собаке 51» можно поставить «Тихого друга». Фильм венгерского режиссера Ильдико, в котором главные роли сыграли Тони Люн Чу Вай, Леа Сейду, чья роль перекликается с ролью Адели Экзаркопулос и напоминает о совместном успехе актрис в «Жизни Адель», и Луна Ведлер. История о биологах разбита на три составные истории. Соединяет их герой – дерево гинкго. «Я вам не растение», – заявляет первая женщина-студент на вступительном экзамене в Университет Магдебурга в 1908 году. В 1972 году цветок герани, стоящий на подоконнике, с помощью силы мысли и электричества открывает входную дверь. Во время эпидемии COVID-19 в пустующем университетском кампусе пытается продолжать работу застрявший приезжий ученый. Его эксперимент оказывается прерван домоправителем, который, верный немецкой рассудительности, обрезает привязанные к дереву электроды. Апофеозом фильма становятся переживания дерева гинкго. Чтобы избавить его от мук одиночества, ученый раздобыл сперму, необходимую для размножения, – еще никогда прокреация деревьев не подвергалась такой эротизации.
При исследовании современной истории полагается придерживаться принципа пяти, а лучше десяти лет. Согласно сложившимся представлениям ученых, именно такой шаг необходим, чтобы картинка сложилась и последствия произошедших событий проявились четко и ясно. С другой стороны, существует идея, что искусство рождается в периоды затишья, мира. Но оценить его силу можно именно во время войн и катастроф. Представленная в рамках Венецианского фестиваля программа стала наглядной иллюстрацией обоих принципов. Еще в прошлом году среди отобранных фильмов можно было четко проследить надежду на человечность. Так, Венсан Линдон получил награду за роль Пьера в фильме Дельфин и Мюриэль Кулен «Тихий сын». Герой – отец-одиночка с двумя сыновьями обнаруживает, что у сына неонацистские увлечения. История посвящена попыткам отца наладить диалог и найти понимание с подростком. В «Тихом сыне» отец не смог найти ключа к своему ребенку. Похоже, что прошлогодний приговор оказался верным, и темные времена настали. Кинофестиваль из торжества искусства, жизнелюбия и иронии (еще в прошлом году он открывал фильм «Битлджус Битлджус» Тима Бертона, где для сбора собственного тела Монике Белуччи пришлось прибегнуть к помощи степлера) превратился в хронику боевых действий, где доминирует документальное кино и главенствует тема проживания трагедии.
Отдавая должное прогностической функции, кино заглядывает в ближайшее будущее. Страдания и травма, как в «Доме динамита» Кэтрин Бигелоу, заменяют собой катарсис, заставляя предположить, что в ближайшее время терапевтическую функцию искусства предстоит искать в работах прошлого, а фильмам сегодня предстоит с грустной улыбкой из раза в раз напоминать зрителю, что мир спасет только человечность.
Венеция
