Пиратский мир баров Сычуаня

Это и есть Тортуга нового племени цифровых кочевников – молодежи, покинувшей родные места. Фото Pxfuel

Бары в китайской провинции Сычуань разношерстностью публики напоминают флибустьерский мир Тортуги. Отчасти это и есть Тортуга нового племени цифровых кочевников – молодежи, покинувшей родные места и живущей то в одной, то в другой стране мира. Бары здесь на любой вкус – от массовых молодежных заведений, в которых пьют коктейли и танцуют под хорошо известные западные мелодии, до элитарных и тайных мест встреч в винтажных книжных магазинах. В одно из таких укромных местечек меня пригласил знакомый – специалист по китайской истории.

В витрине стоят манекены с одеждой, а сквозь оконные стекла видно, что двухэтажное помещение от пола до потолка уставлено книжными полками. Входить мне страшновато, но я и так в который раз умудрилась опоздать на встречу с моим визави на целый час, так что, набравшись смелости, толкаю тяжелую дверь. Внутри никого – только книжные полки и несколько столиков. Я осторожно осматриваю помещение, пока не нахожу своего приятеля, растянувшегося на одном из диванов. «Владелец – мой друг», – поясняет китаец. «Хочешь выпить?» – Он кивает на стоящую на столике пузатую бутылку. Мне не по себе и рано вставать на работу, и я прошу подвезти меня домой, досадуя на себя за то, что в очередной раз проявляю невнимание к этому милому любителю чтения.

Поэтому, когда через некоторое время от него приходит сообщение «Я встречаюсь с друзьями сегодня в баре», пишу в ответ: «Я приглашена?» – и выезжаю как есть – в джинсах, кедах и толстовке, исключительно из чувства долга. На этот раз встреча проходит в модном центральном районе. Китаец пишет мне название, я отвечаю, что не найду такие иероглифы, и в самом деле долго блуждаю по огромному моллу. На этот раз заведение полно народа, и я оказываюсь в компании французского представителя ЮНЕСКО, его китайской подруги, двух британцев и американского консула. «Отлично я подобрала костюм», – досадую одновременно на себя и своего друга: «Ну кто пишет «друзья», собираясь выпить с консулом?» Мы быстро минуем формальную часть мероприятия, и гости расходятся, я тоже подумываю, как бы удрать, удерживает меня один из британцев. Он пересаживается поближе и рассказывает о своем бизнесе. «Славный малый», – думаю я и лихорадочно ищу удобный предлог скрыться. Через час от британца приходит сообщение: «Встретимся снова?» – «Конечно! На следующей неделе в то же время?»

Неделю спустя мы сначала попадаем в уютный итальянский бар, где встречаемся регулярно несколько недель. Я узнаю кучу сведений о его родной Шотландии, бизнесе и семье и обожаемом им футболе. «Э-э, да у нас тут хороший парень», – думаю я. В очередную встречу он приглашает прогуляться по городу, но мне ужасно хочется домой, ровно до тех пор, пока он не говорит: «Мой друг-израильтянин держит здесь бар-хумусию». Я останавливаюсь. «О, так ты любишь хумус», – догадывается мой знакомый. Мы проходим безымянными переулочками и ныряем в арку. Маленькое помещение затемнено. В нем всего-то и есть что барная стойка и стулья. «Владелец – тоже айтишник, которому все надоело, – сообщает мне мой знакомец. – Он сам делает хумус и фалафель». Вскоре передо мной действительно появляется блюдо с едой. Я не могу поверить своим глазам: хумус в китайской провинции я разыскивала уже несколько месяцев, за это время научилась добывать свеклу, витамины, не продающиеся в аптеках, и готовую смесь для моих любимых американских блинчиков, но не хумус. Я с удовольствием вгрызаюсь в питу и забываю обо всем на свете. Владелец бара и мой друг тем временем беседуют с зашедшей поужинать израильтянкой арабского происхождения. «Я только что из зала, ну и жара на улице», – они обмениваются новостями об общих знакомых, и я понимаю, что шотландец тут завсегдатай. Бармен пристально следит за мной: не собираюсь ли я причинить боль его другу. Мой знакомый тоже это замечает и говорит одобрительно: «Эта девочка меня наизнанку выворачивает», – только тогда бармен удовлетворенно уходит на кухню к своей китайской подруге, а мы с британцем продолжаем обсуждать жизненные перипетии, приправленные британским юмором и отличными хумусом и вином.

На обратном пути останавливаемся у компании альтернативщиков, продающих алкогольные напитки странного зеленого цвета и слушающих китайскую психоделику. Я бы ни за что не решилась прийти сюда сама, но с шотландцем можно: тот оказался на удивление консервативным альтернативщиком-джентльменом. «Работаешь по всему миру, сегодня ты в Сингапуре – завтра в Париже, но после работы ты все так же приходишь в свой номер в отеле, и ты всегда один», – вздыхает он.

В вагоне метро в очередном городе вдруг  поймала себя на мысли, что точно не помню,  в какой я стране, и хотелось крикнуть: «Какое,  милые, у нас тысячелетье на дворе?»  Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Вскоре звонит моя китайская коллега и приглашает в самое модное танцевальное местечко в городе. Хотя мы приходим рано, место удается найти с трудом. Здесь подают сладкие коктейли и танцуют под попсовую американскую музыку в толпе, близко прижавшись друг к другу. Мне, как всегда, хочется побыстрее уехать. С трудом находим такси. Выходя из него, понимаю, что только что, поздней ночью, после рабочей недели, не задумываясь, ответила китайскому таксисту на китайском и поняла это только, когда фраза уже вырвалась. Конечно, это была простейшая бытовая конструкция, но у меня и в самом деле в голове перемешались уже все языки и нации и осталось только смутное впечатление огромной движущейся толпы и нового всемирного переселения народов. Подобное уже было в вагоне метро в очередном городе, когда я вдруг поймала себя на мысли, что точно не помню, в какой я стране, и хотелось крикнуть: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?»