Тема турецкого следа в Карабахе выглядит ловушкой для России

Фото Resul Rehimov/Anadolu Agency via Getty Images

Разгоревшийся накануне конфликт в Нагорном Карабахе дал подпитку разговорам о возможных противоречиях России и Турции из-за этого регионального досье. Армянские официальные лица открыто говорят о непосредственном и опосредованном военном присутствии Анкары в зоне напряженности. Эти заявления усиливаются ремарками чиновников непризнанной Нагорно-Карабахской республики (НКР). Тем не менее, тезис о «турецкой руке» в очередном пограничном обострении пока что не получил убедительной доказательной базы.

В НКР утверждают, что Турция насыщает зону конфликта не только военными, но и своей боевой техникой. Так, глава непризнанной республики Араик Арутюнян заявил на экстренном заседании Совбеза, что военнослужащие НКР сбили многофункциональный истребитель F-16, который принадлежал Анкаре. По его словам, против непризнанной республики воюет не Азербайджан – воюет Турция. То же самое говорит армянское руководство. Секретарь Совета безопасности Армении Армен Григорян сообщил 29 сентября, что провел телефонный разговор с российским коллегой Николаем Патрушевым, в ходе которого представил взгляд Еревана на последние события и «подчеркнул дестабилизирующую роль Турции в регионе». Кроме того, Минобороны Армении сообщило, что истребитель F-16 сбил Су-25 ВВС этой закавказской республики. Турция сообщение опровергает

Тезис о турецкой авиации своего подтверждения, впрочем, не находит. Для того, чтобы ВВС Турецкой Республики «работали» в этом районе, им потребовалось бы либо простреливать весь Нагорный Карабах, либо запускать ракеты через территорию Армении и Ирана, что выглядит достаточно абсурдно. Кроме того, отправку турецкой авиации не фиксируют и такие авиаресурсы, как Flightradar24. Что касается турецких дронов Bayraktar ТВ2, на использование которых также ссылаются и в НКР, и в Ереване, то они были закуплены азербайджанским руководством вполне официально, равно как и беспилотные летательные аппараты (БПЛА) израильского производства. «Происхождение» этой техники, разумеется, не может служить доказательством непосредственного турецкого участия в конфликте.

Довольно специфическим «сливом» стали данные и о переброске в Нагорный Карабах бойцов турецкого спецназа и боевиков лояльной Анкаре сирийской оппозиции из так называемой Сирийской национальной армии (СНА). Сомневаться в их необходимости Азербайджану заставляет его образ действий в рамках разгоревшегося конфликта. Сейчас Баку ведет контрнаступление, а не полноценные наступательные действия, ради которых необходимо разворачивать группировку, состоящую как минимум из половины своих вооруженных сил на границе, чего, естественно, зафиксировано не было. Кроме того, релевантность тех умений, которые есть у боевиков СНА, для нынешнего пограничного конфликта вызывает большие подозрения. Такой «сирийский экспорт» кажется не только не целесообразным, но и попросту затратным.

Численность сирийских боевиков, о переброске которых пишут армянские СМИ, колеблется в пределах 1,5 - 4 тыс. человек, однако это очень большая группа, перемещение которой в зону конфликта не могло бы не остаться незамеченным, если бы оно действительно произошло. Не стоит забывать и о конфессиональном факторе: СНА состоит из боевиков суннитского толка, появление которых моментально бы вызвало недовольство в азербайджанских шиитских деревнях.

Использование темы турецкого присутствия в Нагорном Карабахе может преследовать определенные политические цели. В первую очередь, это дает возможность списать эффективное контрнаступление ВС Азербайджана на турецкий фактор. Если в зоне конфликта задействован крупный международный игрок, который еще и является членом Североатлантического альянса, то это якобы должно снимать все вопросы. Кроме того, апеллируя к теме активных действий со стороны Турции руководство Армении, как кажется, пытается спровоцировать Россию на более решительные действия. А Москва, как известно, занимает нейтральную позицию.

На самом деле, это расчет, который строится на основании хорошо известных несовпадений интересов России и Турции в ряде регионов, в том числе в сирийском и ливийском театрах боевых действий. Интересно, что гипотеза о желании Анкары «отомстить» Москве за что-то нередко получает поддержку в российской экспертной среде. Однако подобная версия вряд ли может привести к отказу Москвы от своей последовательной позиции: российская сторона признает факт оккупации Арменией 20% азербайджанской территории, но считает своим долгом сохранять баланс и прилагать исключительно посреднические усилия. В рамках этого регионального конфликта Кремль привержен идее возвращения сторон к переговорному столу.

Кроме того, Москва и Анкара сумели преодолеть даже последствия инцидента со сбитым пять лет назад в Сирии российским Су-24, судьба которого была для российской стороны в разы важнее, чем нынешнее нагорнокарабахское обострение. Не исключено, что в рамках коммуникации с Ереваном Москва прекрасно подмечает не только антитурецкие, но и откровенно антироссийские настроения, которые характерны как для его политической элиты, так и для общественного мнения. В связи с этим спекуляция на «турецкой» теме кажется как минимум контрпродуктивным занятием.