Насколько устойчивы наши приоритеты

Курс России на сближение с Западом с энтузиазмом воспринят в Европе. Однако еще далеко не ясно, как это повлияет на изменения в системе европейских и международных отношений и как новое содержание этих отношений отразится на российской политике. Один из главных вопросов, которые волнуют сегодня зарубежную общественность: насколько устойчив европейский приоритет в российской стратегии? Или в более острой форме: не является ли нынешняя активизация российско-американских связей фактором снижения веса Европы в российской политике, в том числе в сфере безопасности?

Действительно, после событий 11 сентября прошлого года в общественно-политической дискуссии в России ясно прозвучали две "антиевропейские" точки зрения. Согласно одной из них, в сложившихся обстоятельствах Россия должна сделать акцент на формирование двустороннего партнерства или даже союза с США, что было бы оптимальным вариантом как для вхождения России в евроатлантическое сообщество, так и для повышения ее роли в европейских делах и мировой политике. Второй тезис: в контексте 11 сентября Европа в очередной раз продемонстрировала очевидную неспособность играть значимую самостоятельную роль в международной политике. Однако против таких подходов есть аргументы, не позволяющие России отворачиваться от европейских партнеров.

Свободна ли Россия в выборе партнеров?

Прежде всего свободна ли Россия в выборе партнеров? Вероятно, нет, если речь идет о стратегии развития, а не о политических играх или шантаже. С одной стороны, возможности формирования равноправного партнерства между США и Россией весьма ограничены. Даже в нынешней ситуации, когда вес России в американской политике увеличился, это объясняется заинтересованностью США использовать российский "ресурс" для реализации собственных политических установок и интересов.

И в сфере стратегического диалога и контроля над вооружениями, единственной области особых отношений между Россией и США, Вашингтон отдает явное предпочтение односторонним подходам. Являясь единственной глобальной державой, США не нуждаются в стратегическом альянсе с Россией, что, конечно, не исключает развития сотрудничества с ней. В отличие от угрозы Западу со стороны "империи зла" в лице СССР, потребовавшей объединиться в Атлантический альянс, создание российско-американского союза не является необходимым условием для борьбы с угрозой, пусть даже общей, международного терроризма.

Важно также понять, что европейская политика является не столько внешним выбором России, сколько внутренним. В современной российской внешней политике акцент все более делается на ее ориентацию именно на решение задач внутреннего развития. И Владимир Путин подтверждает это, видя главные результаты своего западного курса в обеспечении надежного мира и создании условий для экономического развития России. С точки зрения вхождения России в развитое социально-экономическое пространство старый континент остается для нас несомненным приоритетом. Нельзя сбрасывать со счетов и особую заинтересованность самой Европы, будущее которой также зависит от характера европейско-российских отношений.

Европа - альтернатива США?

Это не означает, что Европа может рассматриваться в России как альтернатива США. Уже после косовских событий Москва постепенно отказалась от иллюзорных попыток развести Европу и Америку. То, что критика США и НАТО не распространялась на Европу, отражало стремление спасти сотрудничество с ней в условиях политического кризиса. Это удалось, но лишь отчасти, поскольку Европа не может "перешагнуть" в своих отношениях с Россией через США и НАТО.

Поэтому новое качество партнерства между Россией, с одной стороны, и США и НАТО, с другой, ставшее возможным после 11 сентября, является необходимым условием для активизации российской политики на европейском направлении. Нужно согласиться с теми на Западе, кто считает, что движение России в Европу должно начаться с шагов в сторону НАТО. Это изменило бы характер российско-западных отношений, переведя их из логики политического противостояния в логику партнерства.

Но, будучи необходимым условием укрепления сотрудничества в области политики и безопасности между Россией и Европой (Евросоюзом), является ли это условием достаточным? Очевидно, нет. С одной стороны, заинтересованность России во взаимодействии с ЕС на фоне активизации отношений с

НАТО может относительно снизиться. С другой стороны, сам Европейский союз может столкнуться с усиливающейся конкуренцией как со стороны НАТО, так и системы двусторонних связей России с западными партнерами.

Слабость общеевропейской политики безопасности и обороны (ЕПБО) уже отразилась на характере сотрудничества европейских государств в этой сфере после 11 сентября. Ведущие страны ЕС предпочли наладить многосторонние межгосударственные консультации вне рамок ЕС и ОЕПБО, что вызвало критику со стороны остальных стран-участниц и Брюсселя. Россия, хотя и не в такой мере, как США, в нынешней ситуации отдает предпочтение двусторонним отношениям с европейскими партнерами.

Таким образом, усиливается тенденция к ренационализации политики безопасности, что требует от европейских стран усилий по укреплению многонациональных структур сотрудничества и в рамках ЕС, и в рамках НАТО, и в рамках отношений с Россией. Если ЕС будет, во-первых, демонстрировать слабость системы ОЕПБО и если, во-вторых, Россия не будет удовлетворена прогрессом отношений с ЕС в этой сфере (особенно на фоне возможного повышения качества отношений с НАТО и с ведущими западными державами) - российская линия на сотрудничество с ЕС по вопросам безопасности и обороны может ослабнуть.

Разные сценарии

Что можно было бы противопоставить такому сценарию, не отвечающему интересам российско-европейского партнерства? Прежде всего зависимость отношений ЕС и России в сфере политики и безопасности от характера и содержания отношений Россия-НАТО и Россия-США важно воспринимать не только как ограничение, но и как стимул.

Если удастся сформировать новый Совет Россия-НАТО по формуле "двадцатки", соответствующие коррективы должны быть внесены и в отношения Россия-ЕС. На базе уже созданных и укрепленных после российско-европейского саммита в октябре прошлого года структур сотрудничества возможно формирование постоянных механизмов для выработки общих позиций.

В качестве одного из таких направлений можно предложить сотрудничество в сфере управления кризисами. Сегодня Брюссель говорит о возможном участии России в операциях под эгидой ЕС. Москва претендует на большую роль, имея в виду участие в процессе принятия решений. Эти противостоящие подходы можно совместить. Можно расширить концепцию и обсуждать сотрудничество в проведении операций петерсбергского типа. Тогда операции под эгидой ЕС будут лишь одним из вариантов - с участием или без участия России. Операции под руководством России - другой вариант, опять-таки с возможным участием ЕС. Аналогично на основе соответствующих договоренностей между ЕС, НАТО и Россией можно разработать европейские операции с привлечением сил и средств НАТО. Такой подход обеспечивал бы не только "разделение труда" между партнерами, но и разделение ответственности.

Принципы сотрудничества на основе разделения ответственности позволяют по-новому рассматривать характер и содержание партнерства в отношении третьих стран и регионов. Это еще одно приоритетное направление взаимодействия, которое отвечает задаче формирования стратегического партнерства ЕС-Россия. Политика России в СНГ после 11 сентября уже смещается в область корпоративных подходов. Серьезность вызовов нестабильности и экстремизма в Средней Азии и на Кавказе диктует необходимость опоры России на сотрудничество с Западом.

В то же время события 11 сентября заставляют и Европу серьезно задуматься о содействии стабилизации этого региона. Распространение сотрудничества ЕС-Россия на пространство СНГ позволяло бы наряду с укреплением стабильности обоим партнерам рассчитывать на крайне важные для них стратегические результаты. Евросоюз укреплял бы свои позиции в качестве европейского и международного актера. Россия, перестав ставить партнеров по СНГ перед жестким выбором внешних политических и экономических предпочтений, во-первых, и с учетом своей ключевой роли в регионе, во-вторых, укрепила бы свое лидерство в СНГ.

К этому можно было бы добавить целый ряд конкретных проектов в области контроля над вооружениями и разоружения, военно-технического сотрудничества, взаимодействия в чрезвычайных ситуациях. Россия свой европейский выбор сделала. Европе по существу еще только предстоит определиться с ее российским выбором. Конечно, Россия непростой партнер, но есть ли у Европы исторические альтернативы?