Елена Крапчатова
Коллаж НГ-Online
VII Российско-китайского энергетический бизнес-форум, состоявшийся 25 ноября в очередной раз продемонстрировал особые отношения между РФ и КНР и закрепил новые роли двух стран в мире. Москва и Пекин – равноправные партнеры, причем мощь Поднебесной базируется на российских энергоресурсах, а бывшие экономические лидеры – США и Европа, оказались в сложной ситуации. Как пишет заместитель генерального директора Института национальной энергетики Александр Фролов в своей колонке для «Газеты.ру», Россия стала для Китая не просто поставщиком нефти, газа и строителем АЭС, но, что еще важнее, она обеспечивает фундамент энергобезопасности китайской экономики.
Аналитик оценивает доклад ответственного секретаря комиссии при президенте РФ по вопросам стратегии развития топливно-энергетического комплекса и экологической безопасности, главы «Роснефти» Игоря Сечина, сообщившего, что импорт нефти в Китай может вырасти на 1,4 млн баррелей в сутки к 2030 году, а Россия активно поставляет в Китай не только нефть, газ и уголь, но также помогает в строительстве АЭС.
Эксперт пишет: «Лидеры общественного мнения в России любят патетично воздеть руки к небу и задать вопрос: почему Россия до 2022 года поставляла энергоресуры на Запад, а Восток полностью игнорировала? Этот вопрос получает горячий отклик у широкой аудитории, которая соглашается: действительно, надо было везти нефть и газ в Азию, где живут миллиарды человек, которые сами по себе являются бездонным рынком. Но такой подход ошибочен». По словам эксперта, «миллиарды человек» – это не рынок, а потенциальный рынок и разница огромна.
«В 2001-м добыча природного газа в КНР составляла 30,3 млрд куб. м, а потребление – 27,4 млрд куб.м. Можно ли здесь найти большое пространство для поставок? Зато по итогам прошлого года эти показатели составили 248,4 млрд куб. м и 434,4 млрд куб. м соответственно. Китай стал нетто-импортером голубого топлива только в середине 2000-х», – пишет Фролов. Он констатирует, что в 2001 году Китай добывал 3,3 млн баррелей нефти в сутки, а его потребности составляли 4,1 млн баррелей в сутки. А вот 2024 году добыча выросла до 4,26 млн баррелей в сутки, а потребление – до 16,5 млн баррелей в сутки. Мощность нефтеперерабатывающих заводов Китая за то же время увеличилась почти в 3,5 раза. В результате спрос на энергию вырос, как впрочем, и ее производство. В результате теперь уровень выработки электроэнергии в Китае более чем в 2 раза превышает ее производство в США. Кроме того, КНР потребляет электроэнергии примерно в 3,5 раза больше, чем весь Европейский союз.
«Экспорт на Запад шел не от слепоты и безрассудности поставщиков, а потому что там в тот момент был рынок, которого не было на Востоке, – пишет Фролов. – Когда мы слышим, что Европа отказывается от российских энергоносителей, то эти заявления звучат вовсе не со стороны наших бывших покупателей. И это прекрасно понимает руководство нашей страны, которое подчеркивает готовность возобновить сотрудничество. Но, видимо, для этого нужно, чтобы европейскую политику вновь начали определять наши партнеры, а не радикальные сторонники концепции «зеленого» энергоперехода».
Однако потом руководство Евросоюза приняло решение отказаться не только от российских углеводородов, но и от всех углеводородов в области энергетики. «Вряд ли можно предположить, что от этого в восторге европейские компании, покупавшие нефтепродукты, нефть и газ в РФ. Более того, не в восторге и автопроизводители из Евросоюза, которых поставили перед фактом: в 2035 году в Евросоюзе введут запрет на продажу новых автомобилей с двигателем внутреннего сгорания», – пишет Фролов, по словам которого, в результате европейские автопроизводители опасаются, что это их разорит, а рынок ЕС захватят китайские компании.
И эти опасения небеспочвенны, ведь сегодня Китай обеспечивает 35% мирового промышленного производства и занял роль, которую в начале XX века играли США. Вслед за Сечиным Фролов обращает внимание на то, что «зависимость американских производственных компаний от китайских комплектующих сегодня в три раза выше, чем зависимость китайских компаний от США». Как отмечает Сечин, такое развитие базируется на мощной энергосистеме, причем Китай создает ее по новому типу, обеспечивая синтез традиционных и альтернативных источников энергии.
«Фактически, пока в ЕС фантазируют о «зеленом» энергопереходе, пуская под нож угольные электростанции и АЭС, а также недобро присматриваясь к газовой генерации и автомобилям с ДВС, Китай показывает, как на самом деле можно строить будущее», – полагает Фролов. Он отмечает, что развитие возможно при условии доступности и адекватной стоимости энергоресурсов. «Почему-то, чем больше в Европе «бесплатных» ВИЭ, тем дороже электроэнергия. Удивительная экономическая загадка. Еще большая загадка, как входить в обещанную «эру электричества» (частный случай концепции «зеленого» энергоперехода), если киловатт-час потребителям в ЕС, благодаря «мудрому» брюссельскому управлению, обходится кратно дороже, чем в России и Китае?» – задается вопросом аналитик.
Эксперт напоминает, что уже в 2000-х годах все прекрасно понимали, что при китайских темпах роста экономики и промышленного производства, КНР понадобится все больше и больше энергии. Неслучайно в конце 2000-х началось строительство нефтепровода ВСТО, который вышел на полную мощность в 2019 году. В 2010-х был заключен и начал исполняться крупный трубопроводный газовый контракт. Таким образом «разворот на Восток» происходил по мере превращения потенциального рынка в реальный, – полагает эксперт. Таким образом, уже два десятка лет назад было понятно, что китайская экономика будет опираться на возможности России. Причем, речь не только о российских энергоресурсах.
«Мы поставляем не просто энергоресурсы, мы поставляем энергобезопасность, – уверен Фролов. – Сейчас большинство комментаторов сконцентрированы на вопросе цены нашей нефти и нашего газа, но основное преимущество российских углеводородов не дешевизна (периодически они были дороже, чем у конкурентов), а доступность. Доступность – это объем запасов, коэффициент замещения (у мировых нефтяных компаний он меньше 40%, у «Роснефти», по словам Игоря Сечина, 100%) и географическое положение. Наша страна занимает порядка 15% в мировом экспорте углеводородов. А в Китае мы, по итогам 2024 года, обеспечили почти 19% импорта энергоресурсов».
Игорь Сечин уверен, что Россия способна гарантировать энергобезопасность всей Евразии, а не только Китая. Однако, как подчеркивает заместитель генерального директора Института национальной энергетики, для сотрудничества с РФ западным странам нужно будет пересмотреть внешнюю политику и энергетическую стратегию, иначе ЕС угрожает еще ни один энергетический кризис. «Если же эта часть материка предпочтет сотрудничеству бег по граблям, то к 2030 году импорт нефти в Китай может вырасти на 1,4 млн баррелей в сутки, а спрос в Индии, как ожидается, за десять лет вырастет на 2,5 млн баррелей в сутки. Для нашего экспорта энергобезопасности рынки найдутся», – считает Фролов.
