Петр Твердов
Олег Морозов поделил оппозицию на правильную и «оранжевую». Фото ИТАР-ТАСС
Вчера глава президентской администрации Сергей Иванов и начальник Управления президента по внутренней политике Олег Морозов выступили перед мэрами, сити-менеджерами и председателями избирательных комиссий субъектов РФ, озвучив точку зрения Кремля на роль российской оппозиции. Водораздел между положительными системными партиями и «оранжистами» был установлен по линии государственной безопасности. Между тем понятие это требует расшифровки – может оказаться, что власть и граждане вкладывают в него разный смысл.
Сергей Иванов, выступая на семинаре-совещании перед мэрами и сити-менеджерами, подчеркнул свое неоднозначное отношение к некоммерческим организациям: «НКО, конечно, у нас разные, но среди них очень много тех, которые действительно приносят очень большую пользу». Именно с этой категорией местной власти следует работать.
Тем временем Олег Морозов на встрече с председателями региональных избиркомов объяснил разницу между системной и несистемной оппозицией: «Мы слышим тот сигнал, который идет от парламентской системной, как сейчас говорят, оппозиции, которая – за страну, которая не поддерживает «оранжистов», которая понимает, что безопасность страны – это приоритет, который мобилизует и объединяет все политические силы».
Однако, сообщил Морозов, есть и те, кто против страны: «Мы знаем эти заявления – «давайте Урал отдадим», «давайте Арктику отдадим»… И с ними диалог возможен как полемика на языке права – можно или нельзя такие вещи делать, является ли это призывом к экстремистским акциям. Но пускай юристы отвечают на этот вопрос». Подобные позиции и идеи носят деструктивный характер, подчеркнул Морозов: «Это действительно деструктивная, небольшая часть, которая работает на разрушение страны, а остальная часть, гораздо большая часть политической системы, – конкурирует внутри себя, но она за страну. И это принципиально важно».
Если комментировать фразу Олега Морозова о том, что безопасность страны – приоритет, который мобилизует и объединяет все политические силы, то следует отметить, что само понятие «безопасность» является многоплановым. Хорошо известно, что существует безопасность военная, продовольственная; безопасность, связанная с территориальной целостностью; безопасность экологическая, связанная с охраной окружающей среды. Существуют проблемы безопасности, связанные с национальными сепаратистскими движениями, нацеленными на разлом федеративного государства.
О какой безопасности в данном случае говорит Морозов – не совсем ясно. Ведь одной из самых мощных тем политического дискурса последнего года является коррупция во всех эшелонах власти. Огромное количество примеров коррупционной деятельности было предъявлено самими правоохранительными органами. Коррупция, связанная с завышением цен на продукцию, которую использует Министерство обороны: разве не подрывает безопасность то обстоятельство, что один и тот же бюджет тратится на закупку меньшего числа вооружений? И разве неизвестны случаи коррупции, которые вскрылись в ходе «дела «Оборонсервиса»? Разве мало примеров коррупционной деятельности губернаторов, мэров, министерств, ведомств? Президент и премьер регулярно говорят о том, что разворовывается до триллиона рублей на госзакупках и госзаказах... Все это означает, что коррупция разрушает безопасность страны в целом и каждого гражданина в отдельности. Так вокруг чего должны сплачиваться политические силы?
И, наконец, самая яркая тема последних месяцев – национальная. Так называемый русский вопрос. Многие эксперты, в том числе «НГ», неоднократно писали о том, что противостояние этнических оргпреступных группировок российским гражданам лежит в основе нарастающего так называемого национализма. Нет национализма банального, бытового, когда русский человек ненавидит, скажем, кавказца. Возникает ситуация, когда русский человек противостоит организованной преступной группировке, состоящей из выходцев с Кавказа. За его спиной не стоят правоохранительные органы, коррумпированные этими криминальными группировками. В этот момент гражданину кажется, что его угнетают по национальному признаку. На самом деле мы наблюдаем коррупционное бездействие правоохранительных органов. Они не интересуются источником и происхождением денег, на которые выходцы из кавказских республик приобретают самые выгодные, самые привлекательные активы во многих регионах РФ.
Так откуда появились деньги у этих «бизнесменов»? Есть серьезное подозрение, что деньги переходят по трансфертам из федерального Центра в кавказские республики и каким-то образом оказываются у преступных группировок, которые, особенно в условиях слабого развития после кризиса 2008 года, начали скупать лакомые куски российской экономики. Бездействие органов власти на каждой стадии такого бизнеса и порождает главную угрозу государству. Но говорить, что главную угрозу нашей стране представляют «оранжисты» без дифференциации типа безопасности, который подвергается атаке, не совсем конструктивно.
Настораживает то, что тема коррупции отсутствует в риторике, продемонстрированной вчера на совещании и Олегом Морозовым, и Сергеем Ивановым. Между тем не только среди оппозиционно настроенных сил, но и среди людей, которые мало интересуются политикой, складывается все больший консенсус в том, что коррупция – главная метастаза современной российской жизни. И хотелось бы, чтобы на совещании с руководителями городов прозвучала более внятная позиция власти. Может быть, с озвученными элементами стратегии борьбы с коррупцией.
Научный взгляд на коррупцию, на ее природу исходит из того, что чем больше государственных функций разрешительного характера сосредоточено в руках бюрократии, тем больше возможностей для коррупционной деятельности существует у взяткодателя и у взяткобрателя. Именно на совещании с руководителями городов хотелось бы услышать, какие же меры по дебюрократизации разрешительных процедур собирается предпринимать центральная власть в лице кремлевской администрации?
Ядро реформирования системы госуправления сосредоточено на уровне мэров и глав администраций. И то, что на совещании не была озвучена внятная политика Центра в отношении сокращения масштабов и форм государственного вмешательства в экономическую и социальную жизнь регионов, порождает самое большое огорчение.
Центральный недостаток системы управления в России – бюрократизация. Ее нельзя преодолеть снизу. Природа вертикали власти предполагает функциональную иерархическую зависимость нижестоящих уровней управления от вышестоящих. И децентрализация процессов управления путем передачи принятия решений на уровень, максимально приближенный к людям, по нашему мнению, лежит в основе сближения интересов общества и власти.
Комментарии экспертов
Игорь Юргенс, руководитель Всероссийского союза страховщиков, экс-глава Института современного развития
Мне кажется, выступления руководителей президентской администрации – это продолжение приблизительно того, что Путин сказал на Валдае. Возможно, шаг к некоей оттепели, потому что сразу сдать все позиции власть не может. С другой стороны, никогда ответственная внепарламентская оппозиция, я уж не говорю о парламентской (там она вся ручная), не говорила о том, что она готова забыть о национальных интересах, о целостности страны, ее независимости и т.д. Эти понятия по-разному понимаются и трактуются свободомыслящими людьми и людьми с патерналистским мышлением – это другой вопрос, об этом можно спорить. Но есть некая данность нерушимости нашей Конституции. Критику тезиса единой страны, единой нации я не слышал ни от кого из ответственных политиков типа Рыжкова, Пономарева и т.д. Ничего подобного. Наоборот, они выступают против коррупции, за честное отношение к гражданам. Они – большие патриоты, чем те, которые кричат о патриотизме, а сами уводят денежки куда надо.
Николай Петров, член научного совета Московского центра Карнеги
Слышать такое от Олега Морозова – взвешенного и умного политика – не очень приятно. Я думаю, что он просто подыгрывает настроениям Путина. Мы видим, как Путин злится по поводу Greenpeace, по поводу действий оппозиции... То, что говорит Морозов, отвечает скорее ожиданиям первого и главного лица, и Морозов демонстрирует полную с ним солидарность – только и всего. Хотя, конечно, деление страны на тех, кто с нами, и тех, кто против нас, в ситуации, когда ни Морозов, ни Путин не являются представителями какой-то одной конкретной партии, а должны представлять всю нацию, деструктивно. Мэры в отличие от губернаторов все-таки люди, часть из которых пришла из оппозиции. И своими заявлениями Кремль призывает их следовать за партией власти, а не играть в свои оппозиционные игры, если они не хотят больших неприятностей. Власти монополизировали право определять содержание понятия безопасности граждан. Отказываться от дискуссии по проблемам безопасности с участием в ней в том числе и оппозиционных политиков – неправильно. Говорить о том, что, мол, мы знаем, что такое безопасность, а все, кто с нами не согласен, – враги страны, неправильно.
Владимир Рыжков, сопредседатель РПР–ПАРНАС
Я тоже не знаю, о ком говорит Олег Морозов, затрагивая тему безопасности и «оранжистов». У РПР–ПАРНАС совершенно четкая позиция – мы против национализма, против разжигания ксенофобии, против националистических погромов. Мы против того, чтобы делить страну. Наоборот, мы говорим о ее укреплении, об укреплении регионов, укреплении местного самоуправления. Мы говорим о децентрализации, потому что, с нашей точки зрения, децентрализация ресурсов и полномочий только укрепит, а не ослабит государство. Видимо, филиппики Морозова обращены к националистам, требующим отделить Северный Кавказ. Но это к нам не имеет никакого отношения. И при чем тут «оранжисты»? Я никогда не видел националистов в рядах «оранжистов». Мне кажется, Морозов просто смешал все в одну кучу, он божий дар с яичницей путает. Говорит о какой-то несистемной оппозиции… Между тем в оппозиции есть совершенно разные силы, с совершенно разными программами и требованиями. Мы добиваемся разговора с властью много лет и сейчас готовы говорить о реформах, о досрочных выборах, об освобождении политзаключенных, о прекращении политических репрессий, о проведении честных свободных выборов. Мы к разговору всегда готовы. Готова ли власть вести такой разговор?
Иван Родин 
