Традиционалисты и новаторы

Премии Станиславского первоначально планировали раздать в это воскресенье, 2 декабря. Но потом, вероятно, подумали, решили не спорить с выборами и перенесли церемонию на 17-е. Все остальное – место, время, сам церемониал – изменить нельзя. В том числе список лауреатов. Он-то и вызывает некоторые сомнения. И это – естественная участь любой премии, театральной в том числе.

Как всякая премия, эта, осененная именем великого реформатора сцены, имеет свои достоинства и недостатки. Жюри выбирает, ищет и находит компромиссное решение. Частью – не вызывающее сомнений, частью – вызывающее. Порой не только сомнения. Скажем, премия Станиславского принципиально не отмечает одних и тех же лауреатов. На бумаге смотрится такое правило красиво, в жизни – заставляет проходить мимо стоящих театральных событий. То есть раз не дали Константину Райкину («Король Лир» в прошлом сезоне), Юрию Соломину («Ревизор» в Малом), Сергею Женовачу («Игроки» в Студии театрального искусства), Миндаугасу Карбаускису («Рассказ о счастливой Москве» у Табакова), Владимиру Панкову («Морфий» и другие спектакли в жанре саунд-драмы), значит, они уже получили свою премию раньше. Но вот Панков не получал. Следовательно – так следует изо всех саморекомендаций, – пока еще не дотягивает до безусловной награды. На мой взгляд, дотягивает, но, как говорится, вольному – воля.

Это тоже нормально: у одних – премия, у других – вопросы. Вот у меня вопросы. Премией в этом году отметили сразу двух видных иностранцев, Джона Ноймайера, выдающегося балетмейстера, и Кристофа Марталера, не менее замечательного режиссера. Работы того и другого можно увидеть в Москве – по традиции перед тем как провести очередную церемонию, проходит смотр спектаклей лауреатов. Ноймайер в минувшем сезоне поставил «Чайку» в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Марталер привез в Москву свою авангардную «Фаму», спектакль в жанре аудиотеатра для большого ансамбля, восьми голосов и актрисы. Выходит, собственно театральные запасы уже все исчерпаны. Но ведь это не так. К тому же странно, на мой взгляд, выглядит этот выбор иностранцев при отсутствии в списке российских постановщиков. Нету, можно сказать. Есть, по-моему. Валерий Фокин. Режиссер, художественный руководитель Александринского театра. Один из немногих, кто строит сегодня репертуар, в афише Александринки видна мысль не только режиссера, но организатора театрального дела.

Фокин мне не брат и не сват, но странно выглядит это невнимание премии, которая должна замечать тех, кто строит театр, кто строит репертуар вопреки всему... В конце концов если уж отмечать аудиотеатр, то как не вспомнить, что в России подобные опыты начинал тоже Фокин вместе с композитором Александром Бакши. Поверить невозможно, но премии Станиславского у Фокина до сих пор нет. Что-то из его работ, на мой взгляд, ни этой, ни какой другой премии и не заслуживало, но сегодня он точно ее заслужил. Эту премию. Не дали. В списке, где есть, повторяю, Марталер и Ноймайер и нет Фокина, это выглядит как наказание. То есть как политическое решение. Там, где говорят пушки, музы, как известно, молчат. Премия, по мысли ее создателей, должна объединять театральное пространство, а не разъединять. На это дело у нас активистов и без нее немало.

Про Панкова я уже сказал. Давать за театральную педагогику Дрознину – решение, конечно, беспроигрышное, но сегодня – именно сегодня – за педагогику справедливее было бы отметить Кудряшова. Тоже давали? Ну так надо отменить изжившие свое правила. Их же люди придумывают, а люди, как известно, могут обмануться.