Анастасия Башкатова
Участники форума пытались дать определение финансовому суверенитету страны. Фото с сайта www.mff.minfin.ru
Пленарная сессия прошедшего в четверг Московского финансового форума, посвященная финансовому суверенитету, так и не дала ответа на основополагающий вопрос предстоящего бюджетного цикла – об окончательных параметрах нового бюджетного правила. А ведь именно оно должно определить на следующие три года подходы к формированию резервов и расходов. Поразительная новость, объявленная Минфином, состоит в том, что проект бюджета, который сейчас дошлифовывается, «неизбежно» внесут в Госдуму – будто менее чем за месяц до обозначенного законодательством крайнего срока в этом были сомнения. Финансовый суверенитет, судя по заявлениям Минфина, предполагает, что страна должна жить по средствам, не впадая ни от кого в зависимость. Но это не исключает намерений занимать и копить в юанях.
Участники пленарной сессии Московского финансового форума – а это были руководители профильных ведомств – пытались доказать и себе, и собравшимся, что финансовый суверенитет страны – не миф. Более того, они настаивали на том, что такой суверенитет предполагает не изоляцию или автаркию, а устойчивость к внешним шокам, позволяющую независимо принимать решения в сфере экономической политики.
«Что такое финансовый суверенитет? Это жить по средствам и не ходить с протянутой рукой», – пояснил глава Минфина Антон Силуанов. «Можно вспомнить такие высказывания, что союзники России – это армия и флот. Но без финансового суверенитета это не годится», – сказал министр.
Позиция Минфина: финансовый суверенитет включает в себя устойчивый, сбалансированный бюджет, доверие участников рынка к государству по поводу его финансовых решений, собственную платежную инфраструктуру.
Но один из ключевых вопросов бюджетной политики на ближайшую трехлетку пока так и остался без ответа – о конкретных параметрах бюджетного правила.
Ранее обсуждались лишь предварительные наработки. Например, что в бюджетном правиле будет привязка не только к ценам на нефть, но и к объемам добычи и экспорта углеводородов. Причем дискуссионной темой становились уже не только цена отсечения, при достижении которой нефтегазовые «сверхдоходы» казны будут изыматься из экономики и направляться в резервы, но и сами объемы добычи и экспорта.
Кроме того, Центробанк в Основных направлениях денежно-кредитной политики на 2023–2025 годы вскользь упоминал, что «Минфин прорабатывает возможность реализации операционного механизма бюджетного правила по пополнению/расходованию средств Фонда национального благосостояния (ФНБ) в валютах дружественных стран: это юань, рупии, турецкие лиры и др.».
«Выбор конкретных параметров нового бюджетного правила требует сложного консенсуса основных интересантов, – комментирует доцент РАНХиГС Сергей Хестанов. – Главная интрига – так называемая цена отсечения, которая определяет, при каких обстоятельствах начинается формирование резервов».
«Минфин, возможно, держит паузу и не объявляет параметры бюджетного правила либо потому, что эти параметры еще не согласованы с другими ведомствами, либо потому, что в Минфине намеренно не хотят допустить обвала рубля, поэтому и держат паузу до конца сентября», – полагает при этом ведущий аналитик Freedom Finance Global Наталья Мильчакова.
По ее мнению, «скорее всего по новому бюджетному правилу Минфин будет покупать в ФНБ валюты дружественных стран на суммы в 300–400 млрд руб. ежемесячно». Примерно такие объемы направлялись на покупку валюты в ФНБ в 2021 году, пояснила эксперт.
Как сообщил РБК в кулуарах Восточного экономического форума глава Минэкономразвития Максим Решетников, «окончательного решения по бюджетному правилу пока нет, разные люди предлагают разные варианты». И это при том, что предельный срок внесения в нижнюю палату парламента проекта федерального бюджета назначен на 1 октября. Осталось меньше месяца.
В какой-то момент возникло даже ощущение, будто в околоправительственных кругах начали сомневаться в том, что проект бюджета в этом году в принципе будет сверстан и внесен в Госдуму. Но Силуанов, выступая на форуме, успокоил: «Это неотвратимо». После чего он описал свое видение ситуации с бюджетом.
Итак, бюджет, по его словам, это инструмент развития, но он может быть и разрушительным, потому что «безудержные дефициты» приводят к инфляции, дестабилизации рынков, снижению реальных доходов населения. «Это очень тонкий инструмент. И надо найти ту золотую середину, когда он максимально концентрирует ресурсы на развитии, выполнении социальных задач и не приводит к дисбалансам на финансовом рынке», – уточнил министр.
Это не просто, в правительстве ведутся дискуссии, во время которых отраслевые министерства, как отметил Силуанов, хотят получить больше средств, не всегда, по его словам, заботясь об эффективности, Минфин же при этом в основном озабочен источниками финансирования.
«Сейчас как раз дошлифовываются последние штрихи к тому закону, который неизбежно будет в парламенте. И мы, безусловно, найдем этот баланс для того, чтобы бюджет был инструментом развития», – заверил наконец Силуанов.
Не меньше вопросов возникает и по поводу ставки Минфина на юань. По словам эксперта по фондовому рынку компании «БКС Мир инвестиций» Валерия Емельянова, ситуация такова, что у Минфина, похоже, нет особого выбора: «Цены на нефть формируются в долларах, но расчеты в нем или в евро затруднены. Приходится искать другие варианты, поскольку хранить резервы в рублях нет никакого смысла, ведь в годы низких цен на нефть страна попросту не сможет платить за импорт».
В Минфине действительно все чаще рассказывают о перспективности юаня, впадая, впрочем, в парадоксальные противоречия. Так, в преддверии Московского финансового форума Антон Силуанов сообщил в интервью «России 24», что «резервы стран обычно формируются в тех валютах, с кем идет активная торговля», и роль юаня в резервах, безусловно, будет расти. В текущих условиях, по его словам, если и создавать резервы, то в первую очередь это должны быть золото, юань, а также ряд других валют дружественных стран.
Между тем, как обратил внимание помощник президента Максим Орешкин, Минфин сейчас предлагает инвестировать в юань и одновременно с этим говорит о том, что нам нужен сбалансированный бюджет, потому что иначе инвесторы нам не поверят «Но Китай – это страна с дефицитом бюджета в 5% ВВП в этом году. Почему мы предлагаем инвестировать в юань?» – задался вопросом Орешкин.
Кроме того, как рассказал на форуме замминистра финансов Тимур Максимов, Минфин сохраняет в своей повестке тему размещения облигаций в юанях – этот проект «в активной проработке».
По его словам, есть две модели размещения. Первая – сделка, ориентированная на китайских инвесторов. «Мы можем сделать выпуск, когда наша закрытая система перестает быть закрытой – через аккуратно просверленные «дырочки» в системе валютного контроля на выходе и входе. Тогда это имеет большой макроэкономический смысл, когда мы получаем некий приток новых денег», – цитирует чиновника Интерфакс. Но он указал на сомнения, что обе стороны созрели до этой стадии.
Второй вариант – размещение юаневых облигаций для локальных инвесторов. И тут же Максимов уточнил: «Непонятно, зачем федеральный бюджет будет абсорбировать у наших экспортеров, или импортеров, или населения эти юани, очевидно, предлагая им ставки, которые они нигде не могут получить». По словам замминистра, эта модель может иметь смысл в том случае, если федеральный бюджет будет финансировать свои валютные операции в юанях.
На фоне подобных размышлений возникает, однако, вопрос: если у властей нет четкого понимания, зачем им размещать бонды в юанях, то откуда у участников рынка появится понимание, зачем им покупать такие облигации?
Мнения экспертов по поводу того, нужно ли стране новое бюджетное правило, разошлись. «Экономика России сильно зависит от экспорта. Отсутствие бюджетного правила гарантирует сильные проблемы с дефицитом бюджета при ухудшении экспортной конъюнктуры. Рационально, на мой взгляд, адаптировать правило к валютам дружественных стран, основные же параметры оставив прежними (теми, которые были до нового санкционного кризиса. – «НГ»)», – считает Хестанов.
«На наш взгляд, если Россия хочет обеспечить себе подлинный финансовый суверенитет, этого бюджетного правила либо вообще не должно быть, либо оно должно быть реформировано, но так, чтобы оно прекратило работать на ослабление рубля, – парирует, однако, Мильчакова. – Это значит, что не менее половины золотовалютных резервов и ФНБ должны храниться, допустим, в золоте, остальное – в рублях и, возможно, в драгоценных камнях и иных драгоценных металлах, кроме золота». И для диверсификации, по словам эксперта, наверное, можно было бы хранить некоторую часть, но не более 10–15% резервов, в валютах дружественных стран, однако не зацикливаться на них как на постоянном средстве сбережения.
