Софья Мангилева
Кризис со сбытом угля во многом связан с ориентацией отрасли на внешние рынки. Фото Reuters
В 2024 году вице-премьер Александр Новак сообщил, что добыча угля в России составила 443,5 млн т, а экспорт – 196,2 млн т. Эти показатели сопоставимы с уровнями 2022–2023 годов, однако многолетний тренд на рост в отрасли отсутствует. Российский угольный сектор находится в состоянии структурного напряжения по ряду ключевых направлений.
Так, на мировых рынках цены на энергетический уголь вернулись к доковидным уровням – 110–130 долл. за тонну после пикового скачка до 250 долл. в 2023 году. Согласно прогнозам, в среднесрочной перспективе (до 2030 года) они будут удерживаться на отметке 110–120 долл. за тонну.
Переориентация экспортных поставок и части импортных потоков на восточные направления увеличила нагрузку на железнодорожную инфраструктуру на 11%, до 300 млн т. Это вызвало рост транспортных тарифов вследствие конкуренции за ограниченные мощности Восточного полигона. Дополнительным фактором давления на отрасль стала необходимость значительных инвестиций в обеспечение безопасности подземных горных работ, что сегодня является одной из наиболее острых проблем.
Если взглянуть на внешние ограничения, то часть исторических направлений экспорта угля (Япония и Южная Корея) сокращают совокупный импорт, переориентируя энергетику на более чистые источники генерации энергии. Продолжает расти спрос в Китае и Индии, импорт которых за последние 10 лет ежегодно рос на 5,8 и 1,3%. В эти же страны экспорт угля не всегда достаточен рентабелен из-за большого плеча морской логистики.
Текущие вызовы
В совокупности указанные факторы формируют серьезные вызовы для угольной отрасли. По данным Минэнерго, на грани банкротства находятся 27 предприятий из 179, совокупный объем добычи которых составляет около 40 млн т. Еще 62 компании, обеспечивающие около 126 млн т, отнесены к зоне устойчивого риска преимущественно вследствие низкой конкурентоспособности и слабой финансовой устойчивости. Таким образом, под угрозой находится примерно 166 млн т, что соответствует почти трети текущего объема добычи.
Встает ключевой вопрос: возможно ли сохранить угольную отрасль на устойчивой траектории развития без масштабных социальных последствий для угледобывающих регионов, в первую очередь Кузбасса? Обеспечение долгосрочной стабильности и поступательного развития российского угольного рынка сопряжено со значительными вызовами, однако риски, связанные с его потенциальным снижением, могут быть смягчены при условии своевременного применения комплексных мер.
В этих условиях необходимо четко определить значение угольной отрасли для российской экономики и социальной сферы. В добыче угля занято примерно 140–145 тыс. человек. При остановке добычи в объеме 166 млн т под угрозой окажется около 50–60 тыс. рабочих мест напрямую, а также еще 10–15 тыс. – в подрядных организациях, обеспечивающих операционную деятельность и реализацию инвестиционных проектов. Высокая региональная концентрация отрасли приводит к тому, что наибольший удар придется на Кузбасс, где сосредоточено почти 50% всей российской добычи угля.
В то же время угольная промышленность, несмотря на значимую социальную роль, не является ключевым источником налоговых поступлений для государства: ее доля в доходах бюджета составляет около 1% против 32% у нефтегазового сектора. В этой связи решение нарастающего кризиса в угольной отрасли все в большей степени приобретает социальный характер.
Добавляет социальной напряженности и обеспечение безопасности на шахтах. В 2024 году в России произошло 32 аварии на шахтах и разрезах, под риском оказалось 1,6 тыс. человек. Значительная часть аварий связана с взрывом метана, данный вид аварий в 75% случаев происходил на шахтах Кузбасса. Ростехнадзор регулярно приостанавливает работы на ряде шахт из-за метаноопасности и нарушений – это прямые простои и косвенные потери, которые порой приводят к банкротствам предприятий.
Разрешение угольного кризиса во многом определяется двумя ключевыми факторами: поддержанием низкой себестоимости добычи и обеспечением стабильного доступа к железнодорожной инфраструктуре, необходимой для полной загрузки месторождений.
Субсидирование нерентабельного экспорта угля позволяет лишь временно сгладить проблему, не устраняя ее первопричины. Стоимость перевозок в направлении дальневосточных портов продолжает расти: отмена понижающих коэффициентов и корректировка тарифной политики ухудшили экономику экспортных поставок. При этом уголь традиционно является малодоходным грузом для РЖД, что неоднократно подчеркивалось руководством компании. Система перекрестного субсидирования и низкая маржинальность грузов первого тарифного класса снижают привлекательность перевозок угля, ограничивая доступность провозной мощности. В условиях роста спроса на перевозку контейнеров и других более доходных грузов приоритет для РЖД будет смещаться в их пользу, что еще больше осложняет положение угольной отрасли.
С учетом прогнозируемого роста пропускной способности до 186 млн т к 2030 году восточное направление сохраняет статус «дефицитного». Заявленная цель по достижению 270 млн т к 2032 году на фоне ограниченности инвестиционной программы представляется малореалистичной. В этих условиях конкуренция за доступ к портам Дальнего Востока будет сохраняться и приоритет РЖД, как и прежде, будет смещаться в сторону более доходных грузов, а не угля.
Дальнейшее расширение государственной поддержки в форме субсидирования железнодорожных перевозок с целью доведения доходности угля до уровня прочей грузовой базы экономически неоправданно. Подобные меры фактически консервируют малорентабельные бизнес-модели, не формирующие значимых налоговых поступлений в бюджет, тогда как низкие мировые цены и отсутствие долгосрочных положительных эффектов делают такие решения неэффективными для экономики в целом.
Все более актуальной и, по сути, неизбежной задачей становится вывод из эксплуатации малорентабельных шахт. Этот процесс уже начал реализовываться под воздействием объективных экономических факторов. Закрытие убыточных и небезопасных активов позволит снизить нагрузку на железнодорожную инфраструктуру, минимизировать социальные риски, связанные с безопасностью производства, а также в условиях дефицита трудовых ресурсов обеспечить перераспределение персонала на другие угледобывающие предприятия или в смежные отрасли с высоким кадровым спросом.
Кадровый вопрос
Согласно проведенному исследованию, к 2030 году дефицит рабочей силы в России может достичь примерно 7 млн человек, при этом до 90% придется на сегменты средней и высокой квалификации. Наибольший дефицит прогнозируется в индустриальных и строительных профессиях, включая слесарей-ремонтников, электромонтеров, сварщиков, операторов станков (в том числе с ЧПУ), контролеров станочных и слесарных работ, инженеров-электриков и энергетиков, наладчиков, машинистов бурового и землеройного оборудования, крановщиков, стропальщиков и водителей погрузочной техники.
По сути, именно эти категории работников формируют естественный «коридор» для занятости высвобождающихся сотрудников угольной отрасли. Их квалификация и практические навыки позволяют с минимальной корректировкой карьерных траекторий интегрироваться в сегменты с высоким спросом на рабочую силу.
Ключевая сложность данного процесса связана с необходимостью для работодателей обеспечить условия релокации или переобучения сотрудников при сохранении приемлемого уровня их жизни. Ответственность компаний за персонал, особенно в моногородах и Кузбассе, приобретает особое значение.
Стоимость и сроки программ дополнительного профессионального образования позволяют рассматривать переобучение как экономически доступный инструмент. Так, подготовка сварщика (176 учебных часов) оценивается в среднем в 20–30 тыс. руб. на человека в зависимости от выбранного модуля; обучение оператора станков с ЧПУ – около 36 тыс. руб.; машиниста экскаватора или другой спецтехники – около 30 тыс. руб. Даже с учетом дополнительных расходов на средства индивидуальной защиты, проживание и транспорт общая стоимость переобучения одного специалиста в массовых потоках может удерживаться в диапазоне 30–60 тыс. руб.
При этом организационные вызовы связаны не только с финансовой стороной. Молодежь, как правило, демонстрирует готовность к релокации, тогда как для зрелых специалистов характерна высокая степень социально-бытовой закрепленности: наличие семьи, работа и учеба детей, недвижимость и иные обстоятельства, существенно ограничивающие мобильность. Это требует более комплексных решений, сочетающих программы переобучения с адресными мерами социальной поддержки и инфраструктурными инициативами на местах.
Эффективным инструментом для стимулирования перемещения рабочей силы в регионы с высоким спросом может стать федеральная программа повышения трудовой мобильности. Она предусматривает компенсации работодателю за каждого принятого сотрудника в размере от 225 тыс. до 1 млн руб., при этом максимальные выплаты предусмотрены для Дальнего Востока и Арктики. Эти средства позволяют покрыть затраты на жилье и подъемные, тем самым снижая барьеры для переезда работников.
Ключевыми направлениями релокации могут выступать предприятия горно-металлургического комплекса и портовая инфраструктура. Для специалистов универсальных профессий открыты возможности в более широком спектре промышленных отраслей. Спрос устойчиво формируется на базовые рабочие специальности, а также на операторов перегрузочной техники, электромехаников, слесарей по контрольно-измерительным приборам и автоматике (КИПиА) и водителей погрузчиков.
Особенно высокие кадровые потребности фиксируются в Дальневосточном федеральном округе. Поэтапный ввод мощностей «Эльги» до уровня 50 млн т в год создает сотни рабочих мест. Рост добычи в Якутии, а также активное развитие строительных проектов усиливают потребность в машинистах, путейцах, электромонтерах и сварщиках. Таким образом, региональная специфика и масштабы новых проектов открывают возможности для эффективного перераспределения трудовых ресурсов из угольной отрасли в смежные сегменты экономики.
По нашим оценкам, закрытие предприятий с совокупным объемом добычи около 10 млн т энергетического угля приведет к высвобождению 3–3,5 тыс. работников. Бюджет на их переобучение и релокацию оценивается в 2,5–3 млрд руб., не включая расходы на субсидирование приобретения жилья в новых регионах проживания.
Снизить нагрузку на государственный бюджет возможно за счет более рационального распределения трудовых ресурсов. Молодые специалисты могут направляться в наиболее востребованные сегменты экономики с использованием относительно дешевых программ релокации, что объясняется отсутствием у этой категории работников социальных и имущественных ограничений. Опытные сотрудники с закрывающихся шахт могут быть перераспределены в дефицитные направления угледобывающих и смежных отраслей.
В Кузбассе численность населения в возрасте 14–35 лет составляет около 655 тыс. человек, или 25,7% общего числа жителей региона. Уровень безработицы находится на отметке примерно 2,7%, что ниже 3%. В условиях сокращения части угледобычи и дефицита кадров в других регионах целесообразно разворачивать механизмы добровольной релокации в регионы с устойчивым спросом на рабочую силу.
Для формирования привлекательного образа релокации в восприятии потенциальных участников необходимо обеспечить пять ключевых условий: наличие образовательной инфраструктуры, доступность рабочих мест, сопоставимый или более высокий уровень жизни (включая перспективу приобретения недвижимости), а также развитую социальную и культурную среду.
Программы «Дальневосточная ипотека» под 2% (до 2030 года) и «Арктическая ипотека» под аналогичную ставку снижают барьеры для молодых семей при переезде в ДФО и Арктику. Однако дефицит образовательных программ в этих регионах вынуждает получать образование по месту жительства. К моменту завершения обучения выпускники уже формируют устойчивые социальные связи, что существенно ограничивает их готовность к релокации.
Для Кузбасса возможным решением может стать запуск индивидуальных программ, направленных на стимулирование переезда. Одним из инструментов могут выступить целевые квоты в объеме 5–10 тыс. молодых специалистов ежегодно для работы в ДФО и Арктике. Это позволит обеспечить кадрами проекты развития в портах, на железнодорожной инфраструктуре Восточного полигона, а также на новых горно-металлургических и угольных объектах. При этом задача перераспределения персонала с закрытых предприятий должна решаться в рамках государственных программ занятости.
Дополнительные стимулы
Дополнительным стимулом может стать введение «Кузбасского сертификата» переезда, предполагающего совместное финансирование региона, компаний и федерального Центра. Такой пакет поддержки может включать 300–500 тыс. руб. на жилье и переезд, а также 30–60 тыс. руб. на обучение, что позволит снизить издержки для семей и повысить привлекательность релокации.
Дополнительным направлением развития региона может стать диверсификация использования угля в отрасли с более высокой потенциальной рентабельностью по сравнению с текущими экспортными поставками в азиатские страны. В числе перспективных направлений рассматриваются производство углеродных наноматериалов и углеродных волокон для промышленности и высокотехнологичных сегментов, развитие центров вычислительных мощностей для крупных корпоративных клиентов, а также синтез синтетического топлива из угля. Для уточнения перечня и оценки полного потенциала требуется проведение детального анализа отраслей и продуктов, где конкурентные преимущества обеспечиваются за счет низкой стоимости электроэнергии и отсутствия логистических издержек на доставку сырья и готовой продукции до конечных потребителей.
В краткосрочной перспективе, на горизонте двух-трех лет, ожидается продолжение банкротств нерентабельных угольных компаний, прежде всего малых шахт. Крупные предприятия ведущих угледобывающих компаний, напротив, сохраняют устойчивые позиции даже в условиях текущей ценовой конъюнктуры. Закрытие 20–30 млн т низкомаржинального энергетического угля и перераспределение трудовых ресурсов позволит снизить каскадную убыточность отрасли и повысить средний уровень промышленной безопасности. В сегменте металлургического угля приоритет будет сделан на экспорт высококачественных марок, где капитальные вложения в безопасность оправдываются за счет экспортной маржи.
Для РЖД высвобождение провозной способности в объеме 10–15 млн т, что эквивалентно около 50% добычи на закрывающихся предприятиях, будет перераспределено в пользу более доходных номенклатур, в первую очередь контейнерных перевозок, где спрос со стороны клиентов уже значительно превышает предложение. В долгосрочной перспективе, к 2030 году, ожидается дополнительный рост перевозок на 0,2–0,3 млн т (что в эквиваленте РЖД соответствует примерно 10 млн т угля). Таким образом, высвободившиеся объемы создают возможность для реализации всего экспортного потенциала компании.
Для портов Дальнего Востока, а также для новых проектов, таких как «Эльга» и «Элегест», перераспределение трудовых ресурсов означает приток специалистов с близкими компетенциями, что способствует сокращению дефицита кадров. Для Кузбасса структурная перестройка позволит снизить долю незанятого населения и смягчить социальные последствия сокращения угольной отрасли.
В среднем на одного сотрудника, прошедшего релокацию, совокупный пакет поддержки со стороны государства и работодателя составляет 225 тыс. – 1 млн руб. Эти средства позволяют компенсировать ключевые издержки, связанные с адаптацией и закреплением работников на новых местах.
Действия по разрешению угольного кризиса необходимо предпринимать уже сейчас. Первым шагом должно стать формирование дорожной карты, в рамках которой предстоит согласовать отраслевой перечень «красных» активов – то есть опасных или убыточных. Далее необходимо определить ключевые дефицитные специальности в разрезе регионов и предприятий, а также требования к навыкам на входе.
Также важным элементом станет утверждение типовых траекторий переобучения сроком на 12–16 недель для 10 ключевых профессий, включая сварку, работу на станках с числовым программным управлением (ЧПУ), электромонтаж, управление краном и экскаватором. При этом должны быть заданы ценовые коридоры в пределах 30–60 тыс. руб. за курс и определен пул аккредитованных учебных центров. Завершающим шагом будет формирование региональных штабов занятости с принципом «единого окна», где гражданам будут доступны обучение, вакансии и решения по жилью, включая ипотеку под 2% для семей.
Арчил Сихарулидзе