Новая теологическая инициатива

УТВЕРЖДЕНИЕ министром общего и среднего образования Владимиром Филипповым стандарта по специальности "Теология", которая теперь может преподаваться в светских учебных заведениях, вызвало бурное обсуждение.

В этой полемической полифонии присутствуют как крайние точки зрения, так и более взвешенные подходы к создавшейся ситуации.

Опишем все по порядку.

Крайняя религиозная точка зрения

Принятие стандарта инициировано, как следует из письма на имя Владимира Филиппова, Русской Православной Церковью, к мнению которой присоединились руководители российской науки и авторитетные лица в сфере высшего и среднего образования. Мы не будем повторять основные положения этого документа (он полностью опубликован в этом номере "НГР"), отметим только, что отправной точкой авторов "новой теологической инициативы" является забота об общественной морали и нравственности, причины падения которых они видят в атеизме и духовном вакууме, наступившем после падения коммунизма. Введением предмета "Теология" предполагается исправить ситуацию, передав дело нравственного воспитания студентов в руки духовенства, причем в зависимости от региона - православного, исламского, буддийского и т.д.

Крайняя религиоведческая точка зрения

Религиоведы восприняли принятие стандарта в штыки. С их точки зрения, стандартом нарушаются принципы Конституции РФ, говорящие об отделении Церкви от государства, отдающего преимущество исключительно православию. Теология не может заменить религиоведения, так как не является, по сути, научной дисциплиной, основной признак которой - способность критической переоценки исходных постулатов. Религия, разумеется, не может отказаться от своего первого тезиса - "Бог есть!".

По мнению религиоведов, введение теологии в светских вузах приведет к росту антирелигиозных настроений и неизбежной дискредитации веры в Бога как мировоззрения.

Аргументы "за" и "против"

Разумеется, стандарт "Теология" необходим учебным заведениям, готовящим специалистов по богословским или связанным с ними дисциплинам. До сих пор крупнейшие российские религиозные вузы (Свято-Тихоновский институт, Российской православный университет) не могли выдавать дипломы свежеиспеченным специалистам по богословию. Эти проблемы касались не только православных учебных заведений, но и католических, протестантских, исламских, иудейских и т.д.

В вузах же светских, причем самого неожиданного с точки зрения необходимости преподавания в них "теологии" направления, началась организация соответствующих кафедр. О том свидетельствует, в частности, следующий документ, попавший в редакцию "НГР":

К министру путей сообщения поступило обращение от Московской патриархии с просьбой открыть в вузах железнодорожного транспорта межфакультет кафедры теологии. Прошу рассмотреть этот вопрос на ближайшем заседании ученого совета университета с приглашением представителей Московской патриархии и доложить о совместно принятом решении.

То, что внимание Церкви обращено в первую очередь к железнодорожникам, не удивляет. Многие студенты соответствующих вузов работают в каникулы проводниками и могут, по мысли инициаторов обращения, вместе со стаканом чая преподавать пассажирам истины православной веры.

Да и само по себе включение "теологии" в реестр государственных вузов не страшно. В некоторых региональных институтах и университетах (Барнаульском и Владивостокском) теологические факультеты существуют уже несколько лет, и это не привело ни к уничтожению в них религиоведческих дисциплин, ни к какой-то повышенной клерикализации этих учебных заведений. Кто хочет, тот получает соответствующее образование именно по специальности "теология".

Другое дело, что, в отличие от духовных семинарий и академий, многим светским вузам будет весьма непросто организовать в своих стенах адекватный значимости предмета уровень преподавания. Очевидно, для этого придется или прибегать к услугам дипломированных религиоведов и бывалых преподавателей кафедр научного атеизма, или же привлекать священнослужителей соответствующей конфессии. Опыт последних лет показывает, что далеко не каждый выпускник Московской или Санкт-петербургских духовных академий, даже будучи хорошим приходским священником, готов к преподавательской деятельности в вузе.

Следовательно, к созданию факультетов и кафедр теологии придется привлекать профессорско-преподавательский состав духовных учебных заведений, отрывая его тем самым от профилирующей научной деятельности.

Не секрет, что между духовными учебными заведениями и многими светскими вузами давно уже существуют прочные деловые отношения. Многие преподаватели Московского университета с блеском преподают в Сергиевом Посаде, а известные современные богословы периодически выступают с лекциями в стенах МГУ.

Скорее удивление вызывает то, что РПЦ, вместо того чтобы добиться от государства выделения дополнительных средств на развитие собственно конфессиональных вузов (о нищенском положении которых много говорилось на прошедшей этой зимой в Москве богословской конференции), готова распылить эти и без того небольшие дотации на создание теологических факультетов в институтах светских.

Самое же тревожное то, что инициатива Церкви вызвана, судя по письму Патриарха, политическими соображениями. А это уже не внутрицерковное дело, и уж тем более не то, что имеет отношение только к "морали и нравственности".

РПЦ выступает с предложением положить религиозные доктрины в основу государственной идеологии Российской Федерации. В запальчивости авторы скандального письма готовы ввести в различных регионах традиционную для данной местности теологию.

К чему это может привести?

Мы прекрасно знаем, что религиозное противостояние зачастую является только внешним фасадом политических и экономических противоборств. С помощью "религиозного фактора" была развалена федеративная Югославия, миф о религиозном противостоянии прикрывал и прикрывает подлинные мотивы северокавказской трагедии.

Введение "традиционной" для регионов России теологии объективно будет способствовать сепаратистским процессам, и без того разрывающим на части нашу страну. Не священники и не муллы будут призывать к региональной самостоятельности. Местные национально-экономические группировки вполне найдут в "религиообразной идеологии" обоснование для своих претензий, которые неизбежно могут возникнуть на почве поверхностного, неглубокого преподавания теологических дисциплин.

А глубокого, как мы уже отмечали, без привлечения преподавателей собственно богословских учебных заведений быть не может.

Авторы письма боятся влияния иностранных сект? А своих доморощенных сект, потенциал для возникновения которых внутри православия весьма высок, они не боятся? Где гарантия, что духовные чада какого-нибудь младостарца (для чиновников очень уважаемого местного монаха, "батюшки") не создадут, движимые энергией его "благословений", теологических факультетов, которые по внешнему виду будут православными, а по сути - псевдоправославными сектантскими рассадниками?

Точно такие же опасения существуют в отношении других российских конфессий, вероучение и вероисповедальная практика каждой из которых имеет свои соблазны и искушения.

Но есть еще в России и такие регионы, в которых законодательно (на местном уровне) утверждено язычество. Готовы ли авторы инициативы продолжать исповедовать свой широкий либеральный подход вплоть до того, чтобы разрешить создание, например в республике Марий Эл, факультета "традиционной марийской теологии" - религии поклонения духам березовых рощ?

Все эти вопросы должны быть широко и всесторонне обсуждены. Россия имеет свой исторический опыт внедрения в жизнь волюнтаристских решений. И опыт этот исключительно отрицательный.