Пока еще об этом можно говорить...

Алексей Малашенко. Исламские ориентиры Северного Кавказа. Московский центр Карнеги. М.: Гендальф, 2001. - 180.

Для того чтобы объективно, на серьезном научном уровне говорить и писать об исламе, требуется не только предельная осторожность в формулировках, но и глубочайшее знание темы. А для того чтобы честно писать о северокавказском (особенно о дагестанском и чеченском) исламе в наше время, требуется еще личное мужество и порядочность политически не ангажированного исследователя.

Новая книга постоянного автора "НГ", известного политолога и исламоведа Алексея Малашенко, "Исламские ориентиры Северного Кавказа" сочетает в себе как смелость и непредвзятость оценок, так и прекрасное знание реалий местного ислама, пока еще остающихся малопонятными для широкой общественности.

Лучшим выражением позиции ученого может служить заголовок введения к его работе: "Северный Кавказ: продолжение исламизации". Основной тезис книги также сформулирован на первым страницах: "На Северном Кавказе нет ни одной социальной или политической проблемы, в которой прямо или косвенно не присутствовал бы конфессиональный, исламский компонент".

И любому человеку, знающему регион не понаслышке, трудно с этим не согласиться.

Адресат книги определен Малашенко все в том же введении: "Сосредоточимся на конкретном вопросе, связанном со значением для политики российской администрации на Северном Кавказе ислама".

Рамки дискуссии задаются весьма жестко: "Постараемся отрешиться от двух полярных и идеологизированных стереотипов. Первый состоит в утверждении безусловной негативности влияния исламского фактора на стабильность в регионе и, следовательно, опасности апелляции к исламу со стороны кого бы то ни было (пусть и с самыми благими намерениями). Это мнение распространено в российском истеблишменте и доминирует среди военных. Второй стереотип состоит в определении ислама исключительно как культурно-конфессионального, духовного, не связанного с политикой феномена при одновременном признании за ним неисчерпаемого миротворческого потенциала. Такой точки зрения придерживаются многие мусульманские духовные лица и говорящие или пытающиеся говорить от лица мусульман политики и общественные деятели".

В чем же заключается подход к разрешению кавказской загадки самого Алексея Малашенко? Прежде чем это обсудить, опишем общественный фон, на котором появилась данная книга.

Ситуация в российском исламоведении на сегодняшний день складывается удручающая. Разбросанность суждений, чрезмерная политизация научной работы, невозможность создания единого исследовательского центра, открыто занимающегося анализом разных подходов к проблемам, связанным с исламом, - все это плоды целенаправленного разрушения, которому подвергалась отечественная школа исламоведения со стороны сил, заинтересованных в сталкивании России с исламским миром. Бесценный опыт, накопленный в стенах Института востоковедения РАН, Института стран Азии и Африки при МГУ, Дагестанского филиала Академии наук СССР, многих других научных и внешнеполитических исследовательских центров сегодня не только не востребован, но даже находится под неким негласным запретом, вызывает раздражение властных структур.

Плоды этого высшая российская власть уже пожинает: президент заявляет на весь мир, что российский Северный Кавказ, на котором с 1991 года идет война, "населен шиитами" и "атакован суннитами". Таким образом демонстрируется полная некомпетентность в вопросах, связанных с жизненно важным для страны регионом.

Конечно, виноват в этом не президент, а те люди, которые на уровне аналитиков и политтехнологов, обслуживающих власть, поставили барьер между политикой и наукой, сознательно не допуская к решению важнейших вопросов, связанных с российским исламом, ученых и специалистов мирового уровня. Проводится своего рода селекция мнений: "на самый верх" попадают только те мнения, которые подыгрывают "партии войны".

Естественно, что в такой ситуации все козыри отдаются в руки шарлатанам и политическим провокаторам (в том числе и гражданам государств, заинтересованных во втягивании России в войну с мировым исламом), вещающим о "евразийстве" и "геополитике". Задающие сегодня тон в российской политике военные специалисты и сотрудники спецслужб, которым и не положено разбираться в тонкостях исламской религии и особенностях исламской цивилизации, покупаются на "грубые решения" там, где в государственных интересах можно и необходимо действовать тонко и осторожно.

Не малую роль играют в сложившейся ситуации и некоторые представители духовенства, решившие руками государства свести счеты с опостылевшими им религиозными оппонентами.

И, правда, зачем разбираться в том, кто такие "ваххабиты" и "салафиты", что такое "тарикат" и "традиционный ислам" или какова роль исламских духовных управлений в развязывании войны в мусульманском сообществе нашей многонациональной страны? Ведь можно одним росчерком пера объявить часть граждан России "вне закона", а другим росчерком пера отчитаться перед начальством о том, что "агрессия против духовного пространства нашей родины отражена".

В этой ситуации возрастает значимость независимых от давления и произвола властных невежд и стоящих за ними сил научных центров и дискуссионных площадок. Таковых остается все меньше - Московский центр Карнеги является самым заметным из них.

Конечно, в духе современных тенденций легко дезавуировать всю работу Центра Карнеги, объявив его "атлантистской" разведбазой или гнездом цэрэушников.

Но несмотря на это, каждая политологическая или научная книга, выпущенная под его эгидой, становится событием.

Такова и последняя работа доктора исторических наук Алексея Малашенко.

Доступным даже профану языком ученый формулирует принципиально важные вещи, которые, выскажи их, например, журналист, вызвали ли бы в его адрес обвинения в "сочувствии ваххабитам".

Так, Малашенко пишет: "Искусственно противопоставление ислама чеченского, дагестанского (а в равной мере узбекского, таджикского и т.д.) исламу, распространенному на Ближнем Востоке, в Северной Африке. Из этого следует (внимание, читатель! - М.Ш.) легитимность на Северном Кавказе феномена салафийи (часто именуемого в последние годы ваххабизмом), являющегося естественным антиподом и в то же время alter ego местного традиционалистского ислама, в котором так или иначе наличествуют отклонения от догматических канонов, к возврату к которым салафиты призывают".

Этот способный довести до истерики некоторых муфтиев и "исламоведов" в погонах высказанный научным языком тезис подкреплен солидным списком переработанной литературы и суммой веских доказательств. Почти все они основаны на личном опыте автора, на материале его поездок и полевых исследований.

Книга разделена на шесть основных глав, название каждой из которых интересно уже просто постановкой проблемы.

Первая глава "Долгий путь к исламу" рассказывает об истории становления ислама на Северном Кавказе, о борьбе горцев с проникновением на Кавказ Российской империи, о годах революции и Второй мировой войны. Здесь и бесчисленные восстания (последнее было подавлено в 1940 году) и изгнание сотен тысяч людей, и хитрая политика нацистов, поддерживавших исламское антисталинское сопротивление, и скрытые формы существования ислама в советское время. Малашенко показывает роль традиционных суфийских братств и доказывает, что салафитское (показательно, что он сознательно избегает употребления слова "ваххабизм") движение имеет давнюю северокавказскую историю.

Вторая глава "Исламское возрождение: мировоззрение и идеология" описывает процессы, начавшиеся на Северном Кавказе вместе с перестройкой, когда многие идеи, существовавшие под спудом официальной идеологии, вышли на общественный простор. Постепенно оформлявшийся салафизм, обострение его неизбежного конфликта с тарикатистами, идеологические установки лидеров (в первую очередь дагестанского ислама как определяющего общую исламскую ситуацию на Кавказе), взаимоотношения с чеченским сопротивлением и отношения с Россией, формы и попытки объявления джихада, условия, при которых это случилось, - все это разобрано подробно и обстоятельно.

Третья глава "Исламская идентификация" посвящена описанию той роли, которую ислам играет в сознании горцев. В этой теме неизбежно присутствует описание мощного социального конфликта, и вот как его определяет Малашенко: "На Северном Кавказе существуют предпосылки к разнонаправленной эволюции идентичности местных этносов. Одно ее направление связано с желанием части мусульман, прежде всего в восточной части Северного Кавказа, ощутить себя легитимной частью уммы, приобщиться к ценностям салафийи, которые отождествляются с "истинным исламом". Сторонники другого направления на первое место ставят северокавказскую идентичность, в рамках которой ислам - один из компонентов местной традиции. В гипертрофии ислама они усматривают подмену привычной системы ценностей иной, навязываемой извне".

Четвертая глава "Способен ли ислам консолидировать общество?" анализирует внутренние конфликты, раздирающие северокавказский социум, и не дает прямого ответа на поставленный в названии вопрос. Возможно, такого ответа быть и не может, поскольку слишком диаметрально разведены конфликтующие стороны, все меньше между ними связующих нитей. Что объединяет людей Кавказа: этническая принадлежность? Религия? Государственность? Вопросов больше, чем ответов. Но поставить правильно диагноз иногда важнее, чем дать поспешные рецепты лечения болезни.

Названия пятой и шестой глав "Что хотят и что могут именуемые ваххабитами?" и "Грядет ли с Кавказа исламская угроза?" говорят сами за себя. Мы не будем сейчас пересказывать ответы Малашенко, тем более что, как настоящий ученый, он не дает однозначных ответов.

Но один из завершающих выводов книги хотелось бы процитировать: "В любом мусульманском государстве, обществе (включая мусульманские меньшинства) часть людей будет тяготеть к тому, что называется "истинной верой", к салафийе, к ее политическим интерпретациям. Таким образом, салафизм как легитимную часть мусульманской традиции следует воспринимать и в качестве компонента конфессиональной культуры российского мусульманства. Его приобщение к политике неизбежно. Последнее в значительной степени зависит от остроты социальных проблем, на которые салафиты реагируют особенно чутко.

Учитывая плюралистичность исламской традиции, российскому обществу, его элите важно научиться находить консенсус в том числе и с исламскими радикалами (ведь способен же Кремль договариваться с радикалами из светской оппозиции), рассматривать их противоречия с местными традиционалистами как часть эволюции мировоззрения северокавказского общества.

┘Российская власть должна выработать разумную стратегию и тактику своих действий в регионе".

Ну, что же, остается почти тщетная надежда, что эти "крамольные" мысли ученого будут если и не приняты, то хотя бы услышаны.