На пороге

И ничего не остается, кроме последнего поцелуя... Карл Брюллов. Женщина, посылающая поцелуй из окна. 1826. Государственный Русский музей

Нэнси была типичной неудачницей, она переболела коронавирусом и не умерла. Поработала бесплатно, из милосердия, и санитаркой в полевом госпитале. И после того как госпиталь разбомбили, оставшись чудом в живых, решила больше не испытывать судьбу и устроилась продавщицей в супермаркет. Долго ей удержаться, однако, не удалось. Директор супермаркета проворовался, обнулил кассу и во всем обвинил Нэнси. Так Нэнси и оказалась на улице. Ровно в шесть тридцать утра, когда машин еще на Биттер-стрит было совсем мало и можно не переходить улицу по подземному переходу. Заметив маленькую щуплую фигурку в неположенном месте, Вэнкси уже был готов, что называется, дать по газам. Его стремление получить новую звездочку на погонах и встретить свое сорокалетие в чине подполковника, уже распрямляло икроножную мышцу, устремляя стопу к педали, но тут над левым ухом Вэнкси услышал странный голос и вынужден был оглянуться. Это был голос рока.

– Послушай, Вэнкси, – сказал рок, оставаясь невидимым, – эта лишняя женщина такой же человек, как и ты. И она совсем не виновата в том, что не умерла от коронавируса и не погибла на войне. Как и многих в этой жизни, ее просто подставили и выгнали с работы. И сейчас она спешит не куда-нибудь, а в аптеку, потому что у нее болит сердце. Пожалей ее, Вэнкси, не сбивай, и я отплачу тебе сторицей.

И Вэнкси послушался невидимого рока и убрал ногу с педали и даже заглушил двигатель. Поддавшись неизвестному щемящему чувству, он вышел из «Траузера» и направился по подземному переходу в аптеку. Но когда он вошел в стеклянное помещение, Нэнси там уже не было.

– Вам что-то угодно? – спросил высокий очкастый аптекарь, чем-то похожий на оленя.

– Дайте, пожалуйста, одеколон, – сказал Вэнкси, оглядываясь.

Но Нэнси и в самом деле след простыл.

Следующее утро оказалось для Вэнкси довольно плодотворным. Он сбил сорок семь человек всего-навсего за три часа, с четырех утра до семи. Все это были какие-то грязные старики – пенсионеры, которые уже точно никому не были нужны. И рок удовлетворенно и невидимо молчал за левым плечом новоиспеченного майора, пока тот честно выполнял свою не совсем чистую работу.

На следующий день Вэнкси сбил триста двадцать четыре человека. Это был фантастический результат. Вэнкси работал упорно, сверх смены. Не только сбивал, но и давил, разворачивался и додавливал, стараясь проехаться по голове, чтобы наверняка. Работал он все утро и начало дня, до обеда. Один раз даже врезался в толпу каких-то слепцов, которые переходили улицу с палочками, держась друг друга за плечи. А на хрен они нужны? Все равно ничего не видят, пешеходная «зебра» в пятнадцати метрах, а они прутся. Какая от них польза обществу?

Везло и все последующие дни. Очевидно, сказывается полнолуние, думал Вэнкси. Он работал теперь и по ночам. Но времени взглянуть на ночное небо не было. Рок молчал. Подполковника Вэнкси дали через две недели.

Однажды Вэнкси выехал на охоту, как он теперь выражался («Да, блин, охота!»), раньше обычного, в четыре утра. Ему почему-то не спалось. И от бессонницы он решил приступить к работе пораньше. Выпив чашку кофе, Вэнкси выехал на своем «Траузере» и сразу, напротив аптеки, заметил группу каких-то не то монашек, не то медсестер, переходивших дорогу на красный свет. Машин, конечно же, не было, если не считать его мощного «Траузера», стоявшего за углом. Через тринадцать секунд от монашек или медсестер не осталось почти ничего. По кровавой, изорванной и перемешанной с человеческими кишками одежде трудно было даже сказать, кто это был… Но кое-кого Вэнкси все же в последний момент узнал. Среди жертв оказалась и Нэнси. Разворачиваясь, догоняя и додавливая несчастных, Вэнкси вдруг увидел ее щуплую фигурку, но было уже поздно, «Траузер», несмотря на зажатые визжащие тормоза, уже буквально размазывал несчастную по проезжей части.

И именно в этот день Вэнкси почему-то дали полковника.

И рок загадочно молчал.

Приехав домой, Вэнкси решил выпить виски. Не то чтобы он хотел обмыть свои новые звездочки или помянуть Нэнси, на Нэнси ему было, в общем-то, наплевать, он жил один, женщины ему были не нужны. Но он не понимал, почему молчит рок. И оттого на душе его было довольно тревожно. «Как бы не покарал меня рок за содеянное», – думал Вэнкси, вспоминая уговор. И подливал, и подливал себе еще виски.

Следующий день оказался ударным. Вэнкси сбил с девяти утра (все же побаливала после вчерашнего голова и выехал он уже поздно) тысячу сто тридцать четыре человека всего за полтора часа. Все это были несчастные лишние люди, очевидно, безработные, может быть, даже алкоголики и наркоманы. Среди них было много, правда, и людей молодых, не поступивших, по-видимому, в институты (так думал, налетая и сбивая их, Вэнкси). Были, как обычно, и какие-то старухи и старики, спешившие по поликлиникам и, очевидно, решившие выиграть минутку («Ха-ха, потеряв жизнь!»). Таких Вэнкси даже и не додавливал, все равно подохнут в больнице, думал он, если только еще не в карете скорой помощи. Работая упрямо и упорно, Вэнкси, конечно, не забывал про рок. Но он словно бы испытывал его теперь на прочность, он вступал с роком в странную игру. Что-то заставляло его сбивать направо и налево даже и тех, кто переходил в правильных местах, по «зебре» или на зеленый свет.

Но рок молчал.

– Почему ты молчишь?! – бил Вэнкси по рулевому колесу и давил уже всех подряд – и детей (эти-то уж точно были лишние), и стройных высоких элегантных клерков, как ни в чем не бывало спешивших из своих офисов на фитнес-тренировки. Вэнкси врывался теперь на своем «Траузере» прямо на тротуары и давил всех, и многие даже не успевали вскрикнуть. Однажды Вэнкси даже разогнался и ударил в выпуклый стеклянный подъезд банка, из которого выходила многочисленная делегация китайцев, которые, вообще говоря, не были подданными этой неизвестной страны.

Но рок по-прежнему молчал.

«Никакого возмездия! Ха-ха, хе-хе!»

Но через несколько месяцев Вэнкси все же не выдержал. Он был уже в чине генерала, получил от правительства два ордена, а если точнее, то четыре. Выезжал он уже на новейшем «Боллитрэ V8MX» с объемом двигателя в восемь литров и мощностью в тысячу двести лошадиных сил. Генерал разгонялся на своем аппарате, как ветер. Не проходило и секунды, как очередной несчастный (а то, может быть, и счастливец) уже вертелся в воздухе с переломленными костями. Мощнейший «Боллитрэ» не подводил никогда. Даже и додавливать не приходилось. Удар обычно был такой силы, что не то что кости, не выдерживали и рвались и аорты, и связки, и даже внутренние органы. И за время после гибели Нэнси («А почему же молчит рок?!») Вэнкси уничтожил около сорока семи тысяч четырехсот пятидесяти восьми лишних людей, не считая тридцати девяти тысяч двести семидесяти девяти, судя по всему полезных, все еще занятых в управлении, обслуживании и торговле (как показала экспертиза). Но все же Вэнкси не выдержал и решил обратиться к року напрямую.

Рок – зеленый чумазый мужчина с усами, как у кочегара, – сидел за конторским столом и что-то сосредоточенно писал. Он знал, конечно, что вот-вот должен был войти Вэнкси, и решил еще немного с ним поиграть. Заслышав осторожный стук в дверь, рок усмехнулся и быстро вышел в туалет. Дверь в это интимное помещение располагалась непосредственно в кабинете рока.

Вэнкси – в парадном генеральском мундире с двумя, тремя или даже с четырьмя орденами поперек груди – осторожно вошел в кабинет. Перед ним был маленький, почти детский стол, но стул был гораздо больше. И все это было довольно необычно, как будто писавший предпочитал писать ногами, а не руками. У стены Вэнкси заметил лавочку, чем-то напоминающую скамейку для подсудимых, и как-то машинально на нее присел. В комнате было подозрительно тихо. Сильно пахло мужским одеколоном. Прошел час, и Вэнкси начал заметно нервничать. Встреча была назначена на два, а было уже три, хотя, может быть, даже и четыре. И уйти – значило бы подписать себе смертный приговор. Вэнкси решил ждать до упора. Мало ли что, может, у рока какое-нибудь совещание или его самого вызвали к начальству. Еще через час Вэнкси вдруг осознал, что ему нужно в туалет. И попытался припомнить, не было ли где нужной таблички, пока он поднимался и шел по коридорам? Но похоже, что никаких туалетов в этом заброшенном здании не было. Здесь вообще было все как-то не по-человечески, никаких лифтов, так что пришлось переться пешком на последний этаж, в коридорах по стенам какие-то мерзкие граффити, то девочка, повешенная на воздушном шарике, то мальчик… но про мальчика лучше и не вспоминать, б-р-р! И ни одной живой души, только стрелочки – поверни налево, а теперь направо, прямо пятнадцать футов. «Здесь нет туалетов!» Вэнкси мучительно похолодел. И в тот же момент раздалось какое-то дикое неземное мычание. Странное это было мычание, как будто под сводами собора, грозное, ужасное, временами переходящее в рев. Нелепый, неправильный, нечеловеческий звук, казалось, висел в пространстве комнаты и обволакивал все существо Вэнкси. Но откуда он шел и что было его причиной, несчастный генерал никак не мог понять. Мурашки холодно и брезгливо пробежались по его спине, хмыкнули и исчезли. Тепловатый, дурно пахнущий пот выступил на шее и на лице. Невозможная и как назло распирающая на низ потребность справить нужду, что сил уже никаких не было терпеть, властно требовала удовлетворения. А тут еще и это дикое мычание… И тут Вэнкси вдруг увидел заветную табличку! Как же он мог ее не заметить до сих пор? Нечеловеческое мычание раздавалось безусловно из-за второй двери! На спасительной табличке сиял кружок, а под ним треугольник вершиной вниз. «Мужской!» – обрадовался Вэнкси. И в тот же момент звук как-то странно затих. Как будто за дверью только и ждали, чтобы Вэнкси обратил внимание на треугольник и кружок.

– Можно? – осторожно постучал Вэнкси.

– Подождите немножечко, пока еще занято, – ответил из-за двери игривый женский голос.

И опять раздалось какое-то страшное, неземное мычание, что у Вэнкси даже зашевелились волосы на голове. Он постоял еще минут семь, хотя, может быть, и восемь или даже девять с половиной, и, уже не выдерживая, сказал:

– Простите, мне очень… очень нужно... Позволите?

Ответа не последовало.

«Будь что будет, – подумал Вэнкси. – Нельзя же опозориться».

И нажал на ручку…

Рок уже спокойно курил на улице в ожидании развязки. Зеленый, чумазый, да. С усами, как у кочегара, он держал в заскорузлых пальцах феерически разгорающуюся сигарету и поглядывал по сторонам. Dvagallon подъехал через пять минут с четвертью, шофер в белоснежной верблюжьей ливрее почтительно открыл дверь. Через семь минут тридцать пять секунд рок был уже на вокзале. Поезд отходил в восемнадцать сорок пять ровно. Рок знал, конечно, от какой платформы.

Огромный гулкий зал с неземными звуками поразил воображение Вэнкси. Перед ним, как аленький цветок, расцветал писсуар. Никого, кроме Венкси и писсуара, в туалетном зале не было. С удовлетворением справив нужду, он еще немножко подождал, пока не закончится процесс. И вдруг заметил на стене громадное зеркало, а под ним огромную деревянную полку, на которой возлежал гигантский пистолет. Тяжелый, видимо, чугунный, размером два на три, а может быть, даже и на четыре метра пистолет как будто отдыхал после приема пищи, а может быть, даже и спал, как какое-то доисторическое животное, не то птеродактиль, не то не птеродактиль, да какая разница?

«Попробуй, – услышал вдруг Вэнкси в голове голос пистолета. – Может быть, у тебя и получится. А иначе…»

Ледяная струйка скользнула наискосок и мучительно потекла по спине. Это был, конечно, всего-навсего обычный пот. Вэнкси догадался, о чем не договаривает голос пистолета…

Генерал был мужественный человек, он знал, во что он играет с роком. Вэнкси обхватил пистолет двумя руками и медленно попытался развернуть его на себя. Но пистолет был столь тяжел, что генералу не удалось сдвинуть этот чудовищный аппарат даже и на полтора миллиметра. Тогда Вэнкси залез на полку и, сидя перед дулом диаметром в полметра, попытался дотянуться большим пальцем ноги до спускового крючка. Но длина ноги Вэнкси вместе с большим пальцем составляла максимум один метр и двадцать три сантиметра, и до спускового крючка оставалось еще около двух метров сорока семи сантиметров. Тогда Вэнкси снял с себя галстук, галстук оказался ровно три тридцать пять, и Вэнкси понял, что теперь должно получиться. Подвязав узкий конец галстука к спусковому крючку, он снова отполз на самый край полки, чтобы упасть в огромную белую раковину. Удобно расположившись перед огромным черным дулом, он потянул двумя руками на себя широкий конец галстука, завязанный морским узлом.

Рок уже стоял перед открытым окном плацкартного вагона, вслушиваясь в стук колес. Часы в деревянном портсигаре показывали половину седьмого. Дым из паровозной трубы овевал его зеленое лицо и усы. Раздался мощный оглушительный свисток, и белый пар выскочил из наконечника сигнальной трубки паровоза. Рок перешел через межвагонное пространство, пробрался по тендеру в паровозную кабину и нажал на паровозный тормоз.

Состав остановился.

«А ведь он, похоже, и в самом деле решил застрелиться», – подумал рок.

И в тот же самый миг с оглушительным треском разорвался галстук, и Вэнкси, не удержавшись, сорвался с полки в сияющую белую раковину.

Кто-то, однако, давно уже бил кулаком в дверь туалета и кричал с той стороны. Выбравшись из раковины, Вэнкси быстро подбежал и открыл.

В дверном проеме теснились раздавленные жертвы. Битые, треснувшие головы, сломанные черепа, разорванные аорты, глаза, повисшие на склизлых зрительных нервах… Лишние люди, никчемные, замученные безжалостными шинами тяжелого «Траузера», дамские пальчики, намазанные на плоские куски асфальта, оторванные китайские щечки и все еще дергающиеся бицепсы клерков.

«Зачем ты убил нас! – ревела и жалась в дверном проеме толпа. – Только за то, что мы переходили улицу в неположенном месте?!»

«А я, а я?! – орал мощный рыжий клерк с искалеченным лицом и оторванными руками. – Я же всегда переходил по правилам! И ты сбил меня на тротуаре!»

«А ми ваабсе сьдесь ни при сем», – плакали китайцы, и их узкие китайские слезы жалобно вытекали из их узких китайских глаз через длинные китайские щелочки.

«Как ты мог?! – закричала сухонькая старушка через черное отверстие половины оставшегося рта. – Я кавалер ордена Почета!»

Вэнкси побледнел, как ночное небо перед рассветом, и отступил внутрь широкого туалетного пространства. Писсуар зловеще сиял за его спиной и, казалось, даже пел, как какой-то золотой соловей.

«Я хотел покончить с собой! – крикнул Вэнкси. – Но у меня ничего не получилось!»

И он показал разъяренной толпе мертвецов на громадный чугунный пистолет.

«Врешь!» – завизжал мерзкий старик из самой глубины проломленной грудной клетки.

«Не вру! Клянусь, ребята, что не вру!» – крикнул Вэнкси.

И тогда, раздвигая толпу, как волны соленого мертвого моря, окровавленными, сахарными, как у ангела, крыльями, на животворный порог выплыла, как на каком-то длинном стрекозином БПЛА, Нэнси.

Рок уже спешил, что было сил, обратно. Он метал в топку уголь лопата за лопатой. И огненный зев сжирал черный каменный антрацит на лету, как голодный волк. Паровоз шел теперь назад, толкая перед собой задней частью тендера весь пассажирский состав, и пассажиры ничего не понимали. Сонные, только что проснувшиеся, они высовывались из купе, спрашивали друг у друга и в недоумении пожимали плечами.

Рок, однако, метал в топку уголь уже из последних сил. Синее лицо его, которое прежде было зеленым, уже закраснело, зарделось, как от какого-то неземного загара. Рок должен был доставить отдыхающих на полуостров, на курорт и искупаться сам, но все почему-то получилось наоборот. Рок не мог не успеть обратно, это могло бы стать довольно серьезной ошибкой в миротворении. Как назло, кончался и антрацит в тендере. А тратить время на дозагрузку, плюс все эти проволочки с квитанциями, с вечно зависающим принтером… Рисковать, короче, было нельзя. И когда паровоз остановился в шестистах пятидесяти семи километрах от незнакомого города, рок выскочил на пути и стал откровенно толкать состав со стороны паровозного бампера. Рок должен был успеть обратно во что бы то ни стало!

Нэнси уже протягивала свои окровавленные руки-крылья, чтобы обхватить Вэнкси. Она была единственной из всех, кто и в самом деле хотел умереть, избавиться наконец от этой никчемной, дурацкой жизни, в которой нет никакой справедливости, которая состоит, похоже, из одного лишь наглого вранья, издевательств, ханжества и глумления над высшими ценностями. Никакой надежды! Переходя дорогу в неположенном месте, Нэнси молила судьбу о том, чтобы ее сбил какой-нибудь случайный автомобиль, и она была чертовски рада (да именно рада!), когда вдруг увидела налетающий, нарастающий мощный «Траузер», который должен был смести ее с лица земли.

Рок поспел вовремя. Нэнси стояла на цыпочках, она была ниже ростом Вэнкси, и ему все равно пришлось слегка опустить голову и даже немного присесть. Зима наступила неожиданно, а вслед за ней проступило зеленью и лето. И не то чтобы это была трупная зелень, скорее это было само отчаяние, что ничего нам всем не остается, кроме самого последнего, бесконечного, хотелось бы сказать, поцелуя. Что нам даже не нужны и никакие квитанции, цифры, акты, половые в том числе. И что спасти нас может только любовь.