Титусы Советологовы ЗАМЕТИЛ: с некоторых пор исчезли из наших светских новостей теннисные аристократические сюжеты. Забросила политическая наша тусовка мячи-ракетки. Или, наоборот, втихаря, при свечах, тайно, инкогнито играть стала, вдали от телекамер и злых репортерских перьев.
Зашел как-то в РАО "ЕЭС" по делу, лампочка у меня перегорела. Подхожу к кабинету - шум, грохот... Открываю дверь - сидит Анатолий Борисович верхом на Борисе Ефимовиче и руку ему ломает. А у того - вселенская боль и страдание на лице. Поворачивается ко мне Анатоль, морда кирпичного цвета, почти как волосы. "Взял, - говорит, - его на болевой прием, провожу удержание!.."
Иду по кремлевскому длинному коридору - вываливается из кабинета Валя Юмашев, сильно помятый, босой, у пиджака рукав оторван. "Кто тебя так?" - спрашиваю. "Это мы тренировались, - отвечает. - Бросок за рукава. Классический японский приемчик. Вот Стальевич меня и... того... Через голову..." - "А что с костюмом?" - "Так это я кимоно, халат такой белый, японский, из парусины проч-ней-шей, не достал, все расхватали в две недели..."
Встречаю Шамиля Анвяровича. "Что не весел?" - спрашиваю. "Да вот, - отвечает, - утратил за пару месяцев всех своих учеников, кроме Жени Кафельникова... Кроссовки сбросили - и на татами... Борцы несгибаемые, политические..." И, чувствую, как-то странно он ко мне примеривается, вот уже и ногу вперед выставил... Понял древнеримской своей интуицией: сейчас подсечет и бросит... Попрощался торопливо, в контакт не вступая, руки во избежание не подавая...
Зашел в ближайший "Универсам", смотрю - Вольдемар Анатольич, мэр питерский, начальник северной криминальной столицы, и Муртаза наш Рахимов возле галантерейного отдела толкаются. "Каким, - спрашиваю, - ветром?" - "Вот, - говорят, - Титус, черный пояс себе выбираем..." И ремешки кожаные импортные в руках крутят, крутят...
Пришел я домой, тогу свою белоснежную, древнеримскую достал из сундука, пыль вековую вытряс - перешить, и айда на татами!
