Петр Спивак
Николая Гумилева с юных лет тянуло в дальние края – и в Европу, то бишь на Запад, и в Африку и Азию, которые Восток. Николай Гумилев в Париже. Фото 1907 года
«Не ходите, дети, в Африку гулять...» Помните эти стихи Корнея Чуковского из своего детства? Там перечислены экзотические африканские атрибуты: «В Африке акулы,/ В Африке гориллы,/ В Африке большие/ Злые крокодилы.../ В Африке разбойник,/ В Африке злодей,/ В Африке yжасный Бар-ма-лей!» Жуть.
Так вот, Николай Гумилев, русский поэт, родившийся 15 апреля 1886 года, именно в Африке не раз бывал как исследователь, его туда с детских лет тянуло. И в стихах у него немало африканских мотивов и образов (среди последних были и животные). И все это всерьез, с его взрослой точки зрения.
Сама экзотика дальних стран была у Гумилева не только и не столько предметом научного интереса, сколько источником художественного вдохновения, даже одной из форм романтической эстетики. А романтика – это ведь эстетика двоемирия, противостояния разных ракурсов и планов. Высокого и низкого, здешнего и нездешнего... Противостояние это, если вдуматься, содержит в себе ловушку. А именно – зависимость «плюса» от «минуса», вольную или невольную санкцию первого на второе.
Так было всегда, в романтическом искусстве всех времен и народов. В России было особое явление – ловушка, описанная известным литературоведом и эссеистом Борисом Парамоновым из эмиграции. Коротко говоря: прекрасное наше искусство есть порождение несвободной и неблагоустроенной жизни. Не все в позднесоветской культуре это осознавали, но многие чувствовали, и лучшее у нас начиная с 60-х было попыткой преодоления этой ситуации.
И Николай Гумилев, при всем своем романтизме, тоже был в русле этого стремления. Он был непревзойденный знаток стиха, его устройства. И, как человек русского Серебряного века, имел навык существования в культурной среде, знал, как она создает творческие сообщества и структуры. Общество ревнителей художественного слова, Цех поэтов, «Башня» Вячеслава Иванова, журнал «Аполлон», одним из организаторов которого был Гумилев. Он, кстати, был в этом отношении одним из многих. Задолго до него и его современников работал у нас астроном Василий Струве (1793–1864), чьими детищами были обсерватории в Дерпте и Пулкове. Но у него все же была прямая ориентация на императора, зависимость от него. Поэты начала XX века оказались куда свободнее.
И тем не менее у них – и пример Николая Гумилева здесь особенно ярок – одно накладывалось на другое, европейские эти навыки – на военно-монархический пафос, на патетику и героизм...
Здесь напрашивается любопытная ассоциация с соседней датой из календаря, даже с несколькими. 14 апреля 1908 года в Петербурге возник другой образец творческой самоорганизации – вышел первый номер знаменитого юмористического журнала «Сатирикон». Журнала, который всем своим существом противостоял тому, что в более тяжкие времена Василий Аксенов назовет звериной серьезностью. Наконец, 14 апреля – день рождения замечательного нашего писателя-сатирика Леонида Лиходеева (1921–1994). Впрочем... со словом «наконец» я поторопился.
Все, наверное, наслышаны о судьбе Николая Гумилева, о том, что в 1921 году его расстреляли. Действительно ли он был участником заговора – до сих пор продолжаются споры. Но, безусловно, поэта просто не переварила антикультурная большевистская власть. Он сам говорил, что не склонен, в отличие от старых интеллигентов, сочувствовать народу. А в итоге он, как и самая плодоносящая часть старой культуры, стал жертвой романтической эстетики навыворот, от народа исходившей.
Теперь – даты, в которых предельное и запредельное выражение этого антикультурного переворота. 15 апреля 1919 года большевистский ВЦИК принял декрет о создании лагерей принудительных работ, то есть, по-сегодняшнему говоря, об учреждении ГУЛАГа. Принудительный труд был закономерным и неизбежным результатом отказа от рынка, от частной собственности, торжества социальной бесструктурности.
Далее. Родившийся 15 апреля 1882 года итальянский политолог и публицист Джованни Амендола (ум. 1926) был одним из авторов такого опорного для общественной мысли термина, как «тоталитаризм». И нельзя не вспомнить здесь Арнольда Джозефа Тойнби, британского историка 1889 года рождения (ум. 1975). Его работы – попытка понять общие закономерности исторического процесса, описать механизм движения истории. Модель, сформулированная Тойнби, чем-то напоминает двигатель, дающий, например, кораблю или самолету силу, чтобы преодолевать сопротивление среды. Тойнби сформулировал алгоритм работы исторической машины как постоянное чередование, своего рода диалог: вызов – ответ. Перед обществом встает проблема, оно находит пути ее решения.
Не напоминает ли это чередование импульсов романтическую эстетику с ее двоемирием? Думаю, что не всегда жизнь подавляется судьбою, как сформулировал Василий Гроссман применительно к новейшей истории вообще и тоталитаризму в частности. Диалог может идти как бы на одной отметке.
