Андрей Исаев «Единая Россия» по отношению к своей позиции на политическом поле долго предпочитала нейтральный термин «центристская». Этот термин в принципе был понятен населению, поскольку был введен в обращение еще в конце 80-х. «Центристская» – это отказ от крайностей. Тех, которые представляют собой либералы, олицетворяющие политику 90-х годов, и крайностей, которые олицетворяют собой коммунисты, призывающие вернуться назад в систему государственного социализма.
Но термин «центризм» – рабочий. Он определяет то, чего мы не хотим. А чего мы хотим? Сейчас мы наконец можем заявить о себе как о консервативной партии. Слово «консерватизм» для многих граждан в нашей стране в результате советской пропаганды стало синонимом реакционности. Консерваторы – это якобы противники перемен. На самом деле это не так. Первоначально консерватизм – это политическое течение, которое предлагало сохранить традиционные, базовые ценности перед лицом надвигающегося хаоса. Он оформился в момент, когда мир сотрясали «новаторские» идеи коммунизма и фашизма. Это был ответ на гигантские социальные эксперименты.
При этом консерваторы возглавляли многие перемены в послевоенной Европе. Именно консерваторы в ФРГ создали социальное государство, ставшее образцом выстраивания общеевропейской социальной политики. Именно консервативная ХДС/ ХСС была автором и термина «социальное государство», и основных мер, которые были предложены. Учитывая уроки революций начала XX века, консерваторы старались снять противоречия, которые приводили в обществе к геноциду и лагерям, но при этом они действовали постепенно и эволюционно.
Поэтому консерватизм сегодня – это идеология общенационального успеха. Наши оппоненты слева – социалисты и коммунисты – добиваются успеха для одного, пусть даже очень большого класса трудящихся. Наши оппоненты справа – либералы – строят свою идеологию вокруг успеха отдельной личности. Для нас же главное – успех всего народа. Мы понимаем народ не только в его нынешнем актуальном состоянии нации, но включаем и те поколения, которые ушли, но многое сделали для того, чтобы мы могли спокойно жить и творить. И мы включаем в этот термин будущие поколения, которые придут к нам на смену – мы тоже должны думать о них. Поэтому мы и создаем фонд будущих поколений, строим разумную политику, а не предлагаем популистскую раздачу всего и прямо сейчас, чтобы завоевать голоса на данных выборах, а там хоть трава не расти.
Наш консерватизм, конечно, отличается от консерватизма европейского. Например, в Англии – это в первую очередь консерватизм элиты. В России же политические элиты последовательно предавали народ, начиная со Смутного времени и кончая 91-м годом. Наш консерватизм по-настоящему народный. Он опирается на растущий средний класс, который, как мы рассчитываем, станет большинством нации к 2020 году. На тех, кто хранит народные традиции – учителей, врачей, представителей массовых профессий. Мы хотим видеть их в первую очередь в наших рядах. Они являются воплощением консерватизма.
Наш консерватизм не является противоположностью модернизации. Мы выступаем за развитие. Но не развитие революционное. Мы выступаем за развитие эволюционное, за то, чтобы не было застоев и остановок в этом развитии и не было скачков, подобных революциям.
Именно об этом говорил Дмитрий Медведев в своей статье, когда предлагал представителям перманентных революций расслабиться, потому что наши преобразования будут постепенными, но, что очень важно, неуклонными.
