Среди структур, в мерцании светил

Приходил издатель. Принес журнал и говорит: «Наш журнал распространяется среди власти». – «Среди власти» – нельзя сказать». – «Да, – соглашается он, – среди властных структур». – «Среди миров, в мерцании структур, одной звезды я повторяю имя?»

Знаете, говорит он, сейчас, как с Советским Союзом. «В массах» было уважение к власти. Да и у горожан было (отмечаю про себя противопоставление масс горожанам. Гражданам – слово-то то же самое), и вдруг уважения не стало. И СССР рухнул.

Цены на нефть, а не уважение, думаю про себя. Хотя, может, наоборот? Сперва пропадает доверие – а какое, казалось бы, доверие могло быть, когда миллионами истребляли, превратили страну в концлагерь? Еще какое – ниц падали и ноги целовали! У Щедрина был рассказ «Медведь на воеводстве», про трех Топтыгиных, один из которых похож на Хрущева (чижика съел), другой на Брежнева (теория неблагополучного благополучия), третий – вылитый Сталин. Про него классик пишет: «Таким образом, явилась новая лесная практика, которая установила, что и блестящие злодейства могут иметь последствия не менее плачевные, как и злодейства срамные».

Если бы в стране оставили одних шариковых, как в Северной Корее, концлагерь мог бы продолжаться бесконечно долго. Разумеется, без ядерного оружия. С ним – не вышло бы, сосед по коммуналке может быть последней скотиной, но без бомбы.

Дмитрий Медведев поразительно похож на Николая II. Поскольку восприятие сместилось в сторону мужского – глазами, а не ушами, – смотрю на него с состраданием. Его не убьют, надеюсь (как не убили Ельцина, аналога Александра II), но по сути история повторяется. Путин – в роли Александра III. Но только все не буквально повторяется.

Пережали, недожали, не просчитали, не те слова сказали, с нашистами и мишками опустили и опозорили – не в том дело. Кажется, что в самих небесах поставили на нас крест. На этом режиме и на этой стране. Не хотите учиться у истории? Категорически отказываетесь ходить в школу? Хотите быть Гламурдистаном и ФСБляндией? Ну потому что когда власть у спецслужб, жизнь проистекает в виде спецопераций, и если страну свою большинство хочет видеть спецгосударством – то спецфлаг вам в руки.

Вот спорят русский с украинцем по поводу незатихающей мести Ходорковскому, в данном случае попытки обменять Алексаняну лечение, то есть жизнь, на клевету на МБХ. Россиянин: «Они – бывшие комсомольские работники, совки, чего мне их жалеть?» Украинец: «Так в брежневском совке шла борьба между комсомольцами и гебистами, и они как-то друг друга уравновешивали. У вас победили гебисты, а комсомольцев отправили в тюрьму. А у нас победили комсомольцы. И мне это больше нравится».

В общем, дожили: презренный совок кажется лучше, чем нынешний Гламурдистан. Просто потому, что там были две – не партии, конечно, но две бульдожьи группировки, которые сражались под ковром. А осталась одна. И она только перетягивает миллиарды. Разница с совком (так называют только брежневский период) в том, что тогда все бредили материальными благами, которых не было, а теперь есть, но ими все равно бредят.

Еще – за последние пять лет (прочла цифру, не знаю, достоверна ли, но на глаз явление заметно) в Москве сгорело около 5 тысяч исторических зданий. Сгорело – ежу понятно как: сожгли, чтоб возвести новодел или просто торговый центр, распилить очередные бабки, а не пилить их уже невозможно – рефлекс, привычка, смысл жизни. История же – не только ее уроки, но и ее памятники – никогда в России не были в цене. Нет здесь истории, есть «прошлое». А оно прошло – и что нам до него, если нас там нет? Хорошо там, где нас нет, в прошлом (теперь и в совке), а особенно в будущем.

Но в сегодняшнем настоящем тем не менее очень много радостей: например, одежда. Купить бывшую фирмУ, а ныне – дорогой бренд. Даже небогатому человеку доступный. Поддельный. Или даже настоящий: дешевенькой какой марки, которая начинает немедленно выпускать то, что модно. Это пока держит – недонасыщенность шмотками, кабаками, жрачкой, как выражаются сами недонасыщенные. Но и этот последний форпост азарта скоро будет взят. А рутины спецчеловек спецстраны не приемлет. Чувство особости, обособленности в России остро: я (и Ко) – совсем другое дело, чем все остальные недоумки, наймиты, хамы, чужаки и прочие национальности и конфессии, засоряющие своим присутствием отчизну.

Правители России накалываются на одном и том же: хотят страну в собственность, соперники тоже не хотят упускать свой шанс – так случаются дворцовые перевороты. Ну да, Людовик XIV говорил: «Государство – это я», но то был король-солнце, даже оппозиционера Мольера привечавший, а XV с собственностью уже не справился, потому что ее не добивался, консенсусов не искал, а просто считал данностью. Россию правители хотят не просто в собственность, а чтоб она была недвижимостью, не двигалась бы. И она с удовольствием застывает – кто в реверансе, кто лежа на печи, кто на коленях, кто с протянутой рукой. Вроде «живых памятников». И все бы хорошо, но руки-ноги затекают, кровообращение нарушается, чтоб уж не поминать пролежней. И тогда – не нарочно, а просто по физической невозможности сохранять принятую позу – каждое из тел делает резкое движение, и это называется бунт. Или там революция, если кто профинансирует. А всего-то требуется – позу переменить. И почему-то каждый раз кажется, что следующая поза будет лучше предыдущей. Хотя все естество и медицинские науки твердят об одном: двигаться надо. Постоянно, как можно больше.

Беседуя с издателем на кухне и волком выгрызая ананас, думаю: зачем власти этот распространяемый «среди нее» журнал? Высоколобый, культурно-исторический? Чтоб каждый взял его в руки и почувствовал: «Я – не такой, я – среди миров, а не среди структур, просто меня не понимают. Счастье – это когда тебя понимают». Представила себе – и стало жаль читателя. В России вообще каждого в отдельности, «по-человечески», жаль, а в качестве «структуры» – ни капельки.