Петр Спивак
У лидера японской модернизации просвещенная власть была имперской и самобытной.
Фото из Мемориального зала Ито Хиробуми в г. Хикари. 1905
Политика, как известно, искусство возможного. Однако существует и в некоторых ситуациях оказывается востребован несколько иной подход: «Будьте реалистами – требуйте невозможного». Насчет того, кто автор данной максимы, провозглашенной французскими левыми во время майских событий 1968 года, есть разные версии. Но лучше поговорим о поразительном календарном совпадении.
Мыслимое ли дело: выдающиеся деятели государств периода становления рождаются попарно. Во всяком случае, в Японии тех лет, когда она открылась внешнему миру, и в Израиле это было именно так. 16 октября 1841 года (правда, некоторые источники указывают другие даты) появился на свет Ито Хиробуми, первый в японской истории премьер-министр, а ровно на год старше был его преемник на этом посту Курода Киётака (1840–1900). Израильский же первый премьер Давид Бен-Гурион родился 16 октября 1886 года (ум. 1973), а второй, Моше Шарет, – 16 октября 1894-го (ум. 1965). Историко-политической астрологией, конечно, заниматься не след. Но вот взаимодействие человека с другими субъектами диалога и с задачами времени может высветить многое.
Япония с конца 60-х годов XIX века переживала эпоху Мэйдзи; слово это, означающее «просвещенное правление», стало именем, которое принял император Муцухито. Абсолютная монархия превратилась в конституционную. Автором проекта первой японской Конституции стал Ито Хиробуми, приближенный императора и видный чиновник, а проводил он эту социокультурную и политическую модернизацию, понятно, путем заимствования европейского опыта. Точнее, немецкого. Такой выбор, понятно, не был случаен: воспитание японских элит подсказало. О своем учителе Хиробуми потом скажет: «Он учил нас национализму, преданности монарху и этике бусидо...», и заметит, что подобную школу прошли многие руководители страны. Это та самая дорога, по которой шла объединенная Германская империя начиная с Бисмарка. Только там крах приходил дважды, после двух мировых войн, а в Японии он наступил лишь после Второй.
Непременный атрибут такого пути – война. Мало что меняет даже тот факт, что Хиробуми не хотел войны с Россией: доводы у него были чисто прагматические. Уже после этой войны, в 1909 году, в очередной раз ставший премьером Хиробуми отправился в Харбин для встречи с главой русского правительства Коковцовым, имея в виду договориться о разделе сфер влияния. И был застрелен корейским националистом.
Что же касается Куроды, то он, дипломат и политик, оказался неудачником. Скандальные сделки, невыгодные договоры с западными странами... А что им двигало? Ответ прост: стремление опередить всех в деле экспансии. Он был тот же Хиробуми, только помельче. Как в анекдоте: брак по расчету, а расчет ошибочный.
И совсем иная картина – Палестина после Второй мировой войны, когда после резолюции ООН о разделе этой британской подмандатной территории было создано Государство Израиль. Если описывать ситуацию в старых советских терминах, то это конец колониализма и новая независимая страна. Но в СССР Израиль довольно скоро стали рассматривать как одну из стран империалистического лагеря, враждебного делу мира. И это, конечно, не случайно.
Давид Бен-Гурион был, однако, социалист. Один из организаторов профсоюза Гистадрут, а потом лидер МАПАЙ – Рабочей партии, социал-демократической и одновременно сионистской, то есть имеющей целью еврейское национальное возрождение на исторической родине. Национальным лидером он стал вскоре после Второй мировой войны, и это наряду с социалистическими идеями сделало его просоветским на первых порах политиком. И СССР признал Израиль на другой день после его провозглашения. А потом у нас началось совсем иное, в том числе борьба с евреями-космополитами...
В середине 50-х, между двумя каденциями Бен-Гуриона израильский кабинет возглавлял Шарет. И отношения между этими двумя политиками были, мягко говоря, не идиллические. Два премьера различались подходами, методологией, – напрашивается, конечно, параллель с Хиробуми и Куродой. Бен-Гурион настаивал на том, что палестинским террористам надо отвечать акциями возмездия и даже превентивными операциями. Шарет был куда более миролюбив, более лоялен и терпелив в отношении Советского Союза. Кто был прав, чья стратегия/тактика плодотворнее, – пусть скажет кто-нибудь более понимающий в этих делах, нежели я. Заранее определить, что реалистично, а что нет, часто бывает невозможно. Во всяком случае, принципиальных расхождений на уровне основных ценностей и способов организации власти у Бен-Гуриона и Шарета не было. Как и у двух японских премьеров. Но только общим знаменателем у тех был заученный мотив - властвовать и покорять. А тут все не так. Западная демократия, понимаешь.
