Михаил Бойко
Константин Кедров. Философия литературы.– М.: Художественная литература, 2009. – 200 с. (Номинанты Нобелевской премии в области русской литературы.)
Эссеистику Константина Кедрова ценят даже те, кто равнодушен к его стихам. Кедров – блестящий импровизатор, поэт с очень тонким слухом и цепким зрением. И непонятно, какой способности он более обязан. Вот, скажем, строчки Маяковского:
– Здравствуй, Нетте!
Как я рад, что ты живой
дымной жизнью труб,
канатов
и крюков.
У Кедрова они выглядят так:
– Здравствуй, Нетте!
Как яр ад, что ты живой
<┘>
Слышит он так или видит?
Ну и, конечно, продолжается охота за метаметафорами. Это редкий вид двустворчатых. Их непросто расколупать, но еще сложней обнаружить. Тридцать лет Кедров гоняется за ними по всему четырехмерному континууму – совсем как физики за магнетонами и прочей квантовой живностью, только более успешно. Облава приносит результаты и, заметьте, без всякого коллайдера! Кедров обнаруживает метаметафоры у Августина, Джонатана Свифта, Оскара Уайльда, Марселя Пруста, о. Павла Флоренского, Николая Лобачевского, Германа Минковского, Владимира Маяковского, Альберта Эйнштейна, Владимира Набокова и многих других.
Вот, например, метаметафора у Маяковского:
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце –
гудит повсеместно.
Сложность в том, что у Кедрова метаметафора – это не просто фигура речи, не просто разновидность тропов, а отражение определенного свойства мира, которому соответствует детально описанное психическое состояние. Это свойство и соответствующее переживание Кедров называет «выворачиванием».
Основана эта теория на весьма субъективном базисе. По словам Кедрова, он испытал «выворачивание» в 15 лет, 30 августа 1958 года в полночь в Измайловском парке недалеко от метро. Но есть и другие свидетельства. Вот что однажды произошло с протопопом Аввакумом: «В нощи супротив пятка распространился язык мой, а затем и руци, нози мои и тело мое, а потом вместил в себя небо, звезды и всю вселенную и весь широк и пространен под небом стал».
Что ж, шаткое основание. Но не более шаткое, чем все остальное в этом мире.
Андрей Мельников