Осенняя хандра, или Красота не спасет мир

Дружба народов

Фарид Нагим. Техника продаж. Пьеса для чтения. «Сиси. Патрик Хелманн?! Знаю, какие там cкидки! А какие там цены, на минуточку! Да это вообще не имя Патрик Хелманн. Это фуфло раздутое в Москве.

Клиентка. Что-о? Да как! Что? Как вы смеете таким тоном?! Я ВАМ ПЛАЧУ ДЕНЬГИ! Из этих денег вам зарплату начисляют. Я – ВИП-КЛИЕНТ! Пригласите менеджера! Я буду звонить вашему боссу. Я уволю! (Вздрагивает, хлопает по сумочке и достает мобильный телефон.) Алло, Машуль, иду┘ окэ, сейчас подзагарнем в «Солее мио» и пойдем в «Пушкин», обожремся и будем обожратые по Тверской ходить┘» Место действия – бутик «Мультимарка» в центре Москвы, время – «нулевые». Действующие лица – скучающие продавцы и покупатели: олигарх Вася, чиновник и его телохранители, шикарная блондинка, тупой качок и прочие типичные представители столичной публики, для которых брендовая вещь – одновременно и главное мерило ценностей, и главная ценность.

Магомед Ахмедов. Где случилось родиться. С аварского. Перевод Сергея Васильева.

По-осеннему грустные стихи о неразрывной связи любого человека с родным краем. «В дни, когда птицы прощаются с летом и роща редеет,/ Припоминая птенцов желторотых в покинутых гнездах,/ В сердце гнездится печаль и душа сиротеет,/ И наполняется болью пронзительный воздух».

Место книги рядом с хлебом. В рамках форума «Северный Кавказ: литература и действительность» журнал провел в Грозном круглый стол. О проблемах Северного Кавказа, о непростом современном состоянии культуры региона, о писательских буднях, о «лицах кавказской национальности», о том, как найти общий язык с другими народами, размышляли литераторы Мусса Ахмадов, Айтеч Хагуров, Увжук Тхагапсов, Эльбрус Минкаилов, Гарий Немченко, Ирина Мамаева и др.

«Необходимо разрушить стереотипы, которые сложились относительно чеченцев в сознании многих россиян, ибо первые жертвы терроризма – это мы» (Мусса Ахмадов).

Гурам Сванидзе. Испить вод океана. В названии статьи, посвященной выбору Грузии в пользу западной модели развития, обыгрывается грузинская идиома «испившие вод Терека» – так в XIX веке называли грузинских интеллигентов, которые получили образование в России и впоследствии сыграли важную роль в жизни страны. Что принесут Грузии воды океана? Каковы причины и предпосылки происходящей вестернизации? Чем чреват прозападный выбор?

«В Грузии выбор западной модели развития – состоявшийся факт <...> Однако так произошло, что вектор развития был объявлен доминантным без предварительного изучения того, насколько грузинское общество готово следовать в этом направлении» <┘> Между тем еще Джаба Иоселиани – вор в законе и доктор наук, криминальный авторитет и политик, «поэт и бомбист» – все в одном лице, – предупреждал: «Строить новую демократию – это вам не лобио хлебать!»

Знамя

Мария Лосева. Репетитор. Рассказ, подтверждающий известные истины: любви все возрасты покорны, и любовь зла┘ Лучшие годы Алексея Осиповича далеко позади. Это пожилой и больной человек, вынужденный ко всему прочему еще и ухаживать за стареньким отчимом. Дни его похожи один на другой, от жизни он уже давно ничего не ждет, кроме новых болезней┘ Но все круто меняется, когда знакомый приводит к нему свою несимпатичную падчерицу подготовить ее к поступлению в вуз┘ «Девчонка оказалась страшно худенькой, с лягушачьим ротиком почти без губ и торчащими ушами. «С такой внешностью ничего не остается, как быть умной», – подумалось репетитору. Он начал с простой задачки на квадратные уравнения. Оказалось – по нулям. <...> Репетитор хотел уже отказаться, как вдруг вспомнил, что у этого знакомого раньше была не дочка, а сын. Повспоминал совместные разговоры, гости... Значит, падчерица? Возникла жалость к страшненькой девочке, к тому ж еще и глупой, и он согласился».

Ирина Евса. Южный вокзал. Стихи. О прозе в поэзии, о их вечном противостоянии и о поэтах – угрюмых, непьющих небожителях, которым все человеческое чуждо.

«Зал – человеков распахнутой дверью ловил./ Щурилась Ялта, огнями объята, как Троя./ Вечер поэзии и дегустация вин./ Поколебавшись, русисты избрали второе./ <┘> Рядом поэты читали, угрюмо тихи,/ группе непьющих, точней, семерым самураям,/ стойко молчавшим, пока не иссякли стихи,/ молча ушедшим – ни пуха во след, ни пера им./ Пусть! Мы в отместку сбежим от ученых пьянчуг, праздно шатаясь по долгому парку Алупки,/ где обитающий средь мавританских причуд/ ветер вздувает магнолий шуршащие юбки./ Сядем в маршрутку и – к черту ухмылки и гул/ сонной элиты, что дружно пила и жевала./ ┘Но, выходя, засекли мы, как мрачно икнул/ некий редактор побитого молью журнала».

Украина–Россия: знаем ли мы друг друга? «То, что в Украине традиционно читают русскую литературу, – да, это, наверное, взаимосвязь. Но ведь в России украинских авторов никогда не читали. Можно было бы поговорить о взаимосвязи влияния, но я, честно говоря, сейчас не готов. Вообще мне кажется, что все взаимосвязи только начинают налаживаться. И чем меньше вокруг этих взаимосвязей будет политики, тем лучше для них – взаимосвязей – будет» (Сергей Жадан).

Российско-украинские отношения последних лет иначе как напряженными не назовешь. Докатились ли волны политических бурь до тихой гавани художественного слова? Что происходит в культурах обеих стран? Как представляется современный литературный процесс из ближнего зарубежья? Сохраняется ли российско-украинская культурная взаимосвязь? С этими вопросами «Знамя» обратилось к литераторам украинским (Сергей Жадан, Оксана Забужко, Евгения Кононенко и др.) и российским (Максим Амелин, Дмитрий Бак, Игорь Клех и др.). У каждого свой взгляд, но общее бросается в глаза – украинская литература сейчас переживает пору бурного расцвета. У отечественной все лучшее позади. Или далеко впереди. Так далеко, что не разглядеть, есть ли┘

Warum? Инна Александрова. Правдивая автобиография. «Почему?» – так в переводе с немецкого звучит вопрос, вынесенный в заголовок. Он, по признанию писательницы, впервые возник в ее голове в четыре года, в далеком 36-м. И не оставляет по сей день, когда ей уже за 80. Этот вопрос был и остается для нее способом миропознания, попыткой понять причины происходящего. И тогда, когда репрессировали отца и мать... И сейчас, когда несправедливости по-прежнему присутствуют в избытке.

«Следующее «почему» задаю родителям несколькими месяцами позже, когда папа приносит свой новый паспорт. Он очень расстроен, не знает, что делать. А все потому, что в графе «Национальность» ему вписали «немец». У него немецкая фамилия. <... >Я спрашиваю у родителей, почему из-за этого нужно расстраиваться, ведь в нашей свободной, счастливой стране все равны. Так говорят в детском саду, так говорят по радио. Родители примолкают и ничего не отвечают».

Иностранная литература

Мюриэл Спарк. Не беспокоить. Роман. Перевод с английского Е.Суриц.

« – Бедный покойничек-барон, – вздыхает Элоиз.

– Вот именно, – скрепляет Листер. – Скоро он объявится. На «Бьюике», я полагаю...»

Английскую писательницу в России переводили так много, что, казалось бы, перевели всю. Ан нет. До недавнего времени в незначительном числе непереведенных вещей значилась и эта небольшая книжица, гротеск, по определению переводчицы, «резвая жуть, мелочно-проницательная нелепица, зримость и невероятность, элементарность, сплетенная с заумью». Действие происходит в Швейцарии, в старинном замке, где живут чета аристократов и их многочисленная челядь. Барон и баронесса, персонажи в общем незначительные, основные партии исполняют слуги, которые написали сценарий этого вечера. Финал им известен заранее┘

Тадеуш Боровский. Стихи. Перевод с польского и вступление А.Гелескула.

Польский писатель Тадеуш Боровский (1922–1951) – человек нелегкой судьбы. Он прошел гитлеровские концлагеря, испытал на себе травлю «по партийной линии». И покончил жизнь самоубийством. Его стихи наполнены ощущением несовершенства этого мира – личного опыта поэта.

«В яслях на мерзлом сене?/ Кроху колотит дрожью?/ Да прекратите пенье, гимны во славу божью!/ Ртом отогрев ручонки,/ чтоб не простыть мальчонке, запеленайте туже,/ сеном укрыв от стужи./ Ангелы, где вас носит?/ Что там волхвы гундосят?/ Мирры взамен и злата/ дали бы шоколада./ Хватит вокруг толпиться,/ пусть отдохнет ребенок,/ пусть себе отоспится/ и наберет силенок,/ чтоб дотянуться мог он/ до материнской груди./ Прежде чем станет богом,/ пусть поживет как люди».

Элиас Канетти. Факел в ухе. Перевод с немецкого А.Шибаровой. Журнал публикует фрагменты двух автобиографических книг – «Спасенный язык», «Факел в ухе» – австрийского писателя (1905–1994), лауреата Нобелевской премии по литературе (1981). «Спасенный язык» повествует о детстве и отрочестве; «Факел в ухе» – о юности, пришедшейся на 20-е годы. «На руках у няни я пересекаю порог; пол передо мной – красный, а по левую сторону я вижу лестницу вниз, такую же красную. Вот напротив, на уровне наших глаз, отворяется дверь, выходит улыбчивый человек. Он с приветливым видом шагает навстречу. Подступив почти вплотную ко мне, останавливается и говорит: «А ну покажи язык!» Я послушно высовываю язык, он лезет в карман, достает перочинный нож, открывает его и подносит лезвие к моему лицу, совсем близко. Он говорит: «Сейчас мы отрежем ему язык!» <┘> Угроза ножом оказалась действенной – ребенок на десять лет прикусил язык».

Культура и медиа. «Что же сегодня медиа делают для литературы, вместе с литературой, рядом с литературой? Медиа не отбирают, а изменяют читателя: в модерном проекте литературы чтение понималось по-другому. Медиа сегодня проводят границы внутри литературы, между старой и новой литературой, ее разными типами» (Борис Дубин). «ИЛ» публикует материалы круглого стола, состоявшегося в МГУ. Как строятся взаимоотношения культуры и медиа? Существует ли между ними конкуренция? Справедливо ли утверждение, что массмедиа отбирает у литературы читателя? И кто он – современный читатель? Как он воспринимает текст, что такое «чтение по правилам» и «наивное чтение»? Об этом размышляют отечественные и западные эксперты: Борис Дубин, Дейна Джойа, Татьяна Венедиктова, Ирина Каспэ, Наталья Самутина.

Москва

Сергей Дурылин. Колокола: Роман-хроника. Писатель, искусствовед, священник (рясу ему пришлось снять в 1922 году – это было условием Луначарского за право остаться в России), Сергей Дурылин (1886–1954) только сейчас открывается для широкого читателя. «Москва» публикует вероучительную прозу писателя, в которой без труда узнаются Лесков, Салтыков-Щедрин, Гоголь.

«Человек выехал на клячонке, перекрестился на все четыре стороны и ударил в колокол: повез Спаса-седока по русской земле. <...> Из деревни в город, из города в деревню едет в кибитке Спас-седок, а человек возле пеший идет и мерно бьет в колокол. У колокола зов жалостный, хриплый: плохо лит и без единой доли серебра: медь да олово, – настоящий голодный голос: доходчив и зазывлив. Слышат прохожие».

«Нужен позитивный курс...» В чем состоит своеобразие отечественного цивилизационного кода? Как проявлялось это своеобразие в ходе русской истории, как проявляется сегодня? Какие теоретические и практические выводы нужно сделать ученым, политикам, обществу в целом, чтобы это своеобразие было использовано со знаком «плюс» и в культуре, и в политике? Что значит «быть Россией» и в чем состоит «наука» этого бытия?

О «науке быть Россией» дискутируют участники круглого стола, проведенного журналом совместно с издательством «Русский мiр», историки, политологи – Виталий Третьяков, Сергей Перевезенцев, Валерий Соловей и др. «Нужно, чтобы Медведев, мне не важно Медведев, Зайцев, Соболев, даже Птицын... чтобы они начали с того, к чему Путин пришел в конце. Чтобы его опыт, опыт становления большого русского политика из, в общем-то, маленького чиновника в гигантской системе, чтобы он не пропал даром и прахом. Вот это и есть наука быть Россией» (Виталий Третьяков).

Памяти Александра Солженицына журнал публикует эссе «Человек-эпоха» Сергея Сергея, «Улыбка исполина» Павла Басинского и «Памяти Солженицына. Взгляд из-за бугра» Владислава Краснова. «Солженицына будут читать как невероятно увлекательного писателя.

Выдернем с полки томик, откроем наугад. «Ленин в Цюрихе». Ведь это какое-то стилистическое чудо! Сколько энергии в каждой фразе, как закручивается образ главного героя, как вихрь, как смерч, как торнадо. Какое поразительное вживание в образ, как у гениального актера системы Станиславского, но при этом – какая дистанция, какой мудрый взгляд со стороны, и это уже не актерское, это чисто писательское искусство. «Один день Ивана Денисовича» ...Ведь только Пушкин мог спрессовать в одном дне столько событий, так пространственно раздвинуть время» (Павел Басинский).

Новый мир

Георгий Давыдов. Крокодиловы слезы. Рассказы о том, как уходит прошлое, как исчезает старая Москва. Наравне с людьми персонажами выступают вещи, принадлежавшие другой эпохе: мебель, фотографии, дедушкин портфель из крокодиловой кожи. Этим осколкам минувшего нет места в типовых квартирах – так все настоящее, добротное уходит, уступая место подделкам. Остаются только крокодилы. Они наблюдают прогресс и льют по человеку горькие слезы: «Вот мы жили с вами рядом два миллиона лет. Мы наблюдали ваше развитие. <...> Хуже тварей, простите за откровенность, не видала земля...»

Григорий Кружков. Собака Бунина. Остроумные стихи известного переводчика, впечатляющие неожиданностью ракурса.

«┘подгнило что-то/ в паху плода, в той самой круглой ямке,/ откуда черенок торчит. Когда-то/ он пуповиной был, питавшей завязь,/ теперь увял и ссохся. Что-то там/ беспрерывно ныло и тянуло,/ тянуло вниз./ И догадался он,/ что держится теперь не так уж крепко,/ что дедушка Ньютон уже улегся/ под деревом и только ждет сигнала,/ чтоб совершилось торжество науки».

Лидия Чуковская. Счастливая духовная встреча. Для этой публикации отобраны воспоминания Лидии Чуковской об Александре Солженицыне. Знакомство писателя и Лидии Корнеевны произошло в 1964 году. Общение, не прервавшееся после высылки Солженицына из страны, продолжалось до февраля 1996 года, когда Лидии Чуковской не стало.

«30/IX 65, Переделкино. <┘> У нас живет Солженицын. (В Колиной комнате – Коля в Венгрии.) Дед (Корней Чуковский. – «EL-НГ») его внезапно пригласил. Он приехал и живет совершенно невидно и неслышно. Целыми днями сидит у себя в комнате за плотно закрытой дверью. Выходит только в сад и бродит один по участку. С нами видится только за едой. Правда, сегодня в 5.30 он собирался читать нам свои стихи, но Дед позабыл об этом и разрешил приехать Заходеру».

Татьяна Касаткина. Об онтологии отношений мужчины и женщины в христианстве. Далекая от общепринятой интерпретация христианского отношения к браку, семье, многочадию. В предисловии автор признается, что и для нее собственные умозаключения явились неожиданностью. «Христиане тоже плывут на едином корабле. <┘> Их корабль – это не корабль вовсе, а рухнувший самолет (именно в этом суть догмата о грехопадении). Соответственно их задача – не продолжать сколь угодно долгое плавание на не очень подходящем для этого предмете, но – починить самолет <┘> иными словами – преобразить мироздание посредством преображения самих себя <┘> Вот единственное обоснование чадородия христианина: если ты сам не стал христианином, то, может, кому-то из твоих потомков это удастся. По сути, это просто перекладывание в очередной раз не выполненной задачи на плечи следующего поколения┘»

Октябрь

Евгений Попов. Или-или. Обо мне, летающей тарелке и коммунизме. Рассказ о том, что может случиться до начала киносеанса, и том, что в эпоху социализма купить пальто, а также попасть в коммунизм можно было только с помощью инопланетных существ. И никак иначе. «Нужно ли объяснять вам, дорогие бывшие земляки, что все это я пишу на борту летающей мурманской тарелки, которая везет меня в коммунизм? Маленькие зеленые обитатели тарелки уверяют меня, что в коммунизме мне будет очень хорошо. Там много вкусненького, там большое пространство, немеренное время для еще более углубленных размышлений обо всем на свете. Там мне купят пальто».

Ирина Ермакова. Новые стихи. О поисках покоя в суете жизни.

«Время длинное, длинное, как вода./ Вот бы сидеть над этой водой всегда./ Вот бы под этим деревом и сидеть./ Просто сидеть и в воду эту глядеть:/ как горит песок невидимый на дне,/ как звенит серебро-золото в волне,/ как меняет цвет разносторонний свет, и со всех сторон птицы летят ко мне».

Вагрич Бахчанян. Красота не спасет мир. Интервью с известным художником о творчестве и семье. «Надо признать, социальные изменения, в том числе и в области семьи, не могут радовать. И в Америке, и в России сегодня очень много браков распадается. <...>Я даже счастлив, что у меня нет детей, потому что, как мне видится, следующее поколение – самые несчастные люди. Ведь то, что происходит в мире сейчас, ни к чему хорошему не приведет.

– Красота, значит, мир не спасет?

– Нет, ведь в то, что красота спасет мир, верит только Идиот, а реалисты и прагматики (как вы понимаете, их большинство) в этой мысли давно разочаровались».