Конец эволюции

Если здания не поддерживать, то они со временем разрушаются. Фото Марианны Власовой

В назначенный день около десяти утра зал начали заполнять люди, слетевшиеся в Китай накануне и прибывшие непосредственно к заседанию. Они занимали места в отведенных им секторах – ученые-естественники и ученые-гуманитарии, конструкторы, технологи, инженеры, писатели, поэты, композиторы, художники, дизайнеры, архитекторы, режиссеры кино и театра, операторы кино и телевидения, артисты, музыканты. Каждый сектор имел внутри свое деление. У естественников были определены места для физиков, астрономов, космологов, химиков, биологов и так далее. Свое деление было у других научных и творческих сообществ. Самые известные ученые, деятели искусств присутствовали в зале. Коллеги здоровались с ними, но особой радости на лицах не читалось – скорее озабоченное выражение.

К одиннадцати громадный зал заполнился. Сами собой стихли все разговоры, настороженная тишина сменила ровный гул.

Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Сулейман Сидоров, почтенный мужчина преклонного возраста, поднялся на трибуну. Оглядев тревожным взглядом зал, он заговорил: «Мы собрались здесь на заседание чрезвычайной важности. Мы должны выслушать представителей всех научных и творческих профессий и принять судьбоносное решение. Начнем с представителей науки. Я предоставляю слово представителю космологов академику Сергею Горбунову».

Чтобы исключить длительные хождения по залу, места для выступлений были устроены в пределах каждой части сектора, вмещающей отдельные группы ученых, деятелей искусств. Поэтому академику Горбунову пришлось сделать лишь несколько шагов, чтобы оказаться перед микрофоном, а на просторном экране за спиной генерального секретаря появилось его изображение. «Уважаемые коллеги, – заговорил академик, высокий, стройный, спортивного вида, – вы прекрасно знаете о том состоянии в космологии и смежной с нею физике элементарных частиц в последние годы. Все открыто. Мы полностью описали Вселенную, все процессы, которые происходили, происходят и будут происходить в ней. Не осталось никаких тайн, связанных с темной энергией, я уже не стану упоминать темную материю. Мы знаем, когда и что произойдет в далеком и недалеком будущем. Нам больше нечего открывать. Мы вынуждены признать сей факт. Уж и не знаю, считать его печальным или радостным с некой общечеловеческой точки зрения, но для нас, космологов, это весьма невеселый факт, поскольку он означает: дальнейшие исследования более не нужны. Нет больше смысла заниматься нашими исследованиями. Мы остались не у дел. И это навсегда. Такова реальность».

Вслед за ним выступали физики, представляющие различные разделы этой науки, химики, биологи, физиологи, математики, и каждый с горечью сообщал, что в его направлении исследований какое-то время назад было открыто все, что можно открыть, и продолжение работ бессмысленно. Первым от гуманитариев к микрофону встал академик Владимир Мадинский. «Высокое собрание, – с волнением начал он, – мне как историку тоже нечем вас обрадовать. Установлено все, что касается всех стран и народов, живших и живущих на Земле. Нет более никаких тайн, никаких загадок. На все даны соответствующие оценки и суждения, так что нет более нужды ломать голову над поиском ответов об истинных причинах и последствиях. Мы, историки, тоже остались не у дел. Пересказывать историю молодым поколениям – это для учителей, а не ученых. Наша наука закончилась». Мадинскому вторили археологи, антропологи, культурологи, филологи, лингвисты, психологи, социологи. Зал особо взволновали слова известного философа Джона Травкина: «Конец науки во всем ее объеме есть конец прогресса, а значит, и человечества. Через некоторое время оно, человечество, придет в упадок, а следом исчезнет с планеты Земля. Имею точные данные, когда и как это произойдет. Впрочем, есть вариант, как избежать этого. Единственный вариант. Но он вам не понравится. Я готов огласить его позже, когда будем подводить итоги».

Следом начались выступления конструкторов, инженеров, и во всех звучала безрадостная мысль: всевозможные варианты конструкций и инженерных решений во всевозможных сферах применения созданы и опробованы.

На второй день заседания последовали выступления деятелей искусств. От мастеров пера выступал председатель Всемирного союза писателей Денис Драгуновский. Привычным жестом поправляя очки, он проникновенно обращался к присутствующим: «Не готов сказать, что было бы в нашей сфере деятельности, если бы в нее не вмешался искусственный интеллект. Но из-за него мы имеем то, что имеем: все возможные сюжеты опробованы, все варианты текстов созданы. И длинные романы, и короткие рассказы – все написано. Пробуешь что-то создать, ночи не спишь, а потом проверяешь – уже есть! Абсолютно никакого смысла в дальнейших творческих усилиях!» С Драгуновским полностью были согласны поэты, композиторы, художники, дизайнеры, архитекторы, режиссеры кино и театра, операторы кино и телевидения, артисты, музыканты. Выступавший от лица драматургов Алекс Гилман особо подчеркнул: «Использованы не только все мыслимые сюжеты, но и немыслимые – тоже. Фантазия бесполезна, как и попытки случайно попасть пальцем в небо. Руки давно уже опустились в бессилии…»

С каждым выступлением открывалась крайне мрачная картина: все, что можно открыть – открыто, абсолютно все законы, касающиеся макро- и микромира, больше открывать нечего. Все, что можно изобрести – изобретено. Все, что можно сконструировать – сконструировано. Все, что можно придумать – придумано. Все, что можно сочинить – сочинено. Все, что можно поставить – поставлено. Любые творческие усилия приводят лишь к повторению результата.

В конце второго дня Сулейман Сидоров опять поднялся на трибуну. Мрачность покрывала его благородное лицо. «Развитие человечества остановилось, – скорбно произнес он. – Мы с вами засвидетельствовали это. Эволюция пришла к своему завершению. Она исчерпала свои возможности. Жизнь каждого из нас потеряла смысл… – Тут его затуманенный взгляд прояснился. – Уважаемый философ Джон Травкин упоминал какой-то вариант, который, правда, не должен нам понравиться…» – «Да, этот вариант не может никому понравиться. Но он единственно возможный. – Философ стоял у микрофона, и его изображение появилось на огромном экране. Он был спокоен, уверен в себе. – Вариант состоит в том, чтобы стереть из памяти людей абсолютно все, что они знают, предварительно уничтожив или спрятав на Луне, на Марсе электронные архивы. И вновь начать эволюцию с каменного века. Единственный выход – запустить эволюцию сначала». – «А здания, сооружения… их не надо разрушить?» – потерянно пробормотал Сулейман Сидоров. «Зачем? За десятки тысяч лет нового каменного века они сами разрушатся. Это я вам как бывший строитель гарантирую». В громадном зале повисла громоздкая тишина. Хмурые лица отражали напряженную работу мысли…

* * *

«У у у. Ы». «У у».