Метемпсихоз и революция

Николай Лосский. Философия и публицистика: Избранные статьи. – М.: Викмо-М, Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына, 2017. – 312 с.

В отечественной мысли Николай Лосский (1870–1965) остался в первую очередь автором обстоятельной «Истории русской философии» – одним из немногих по сегодняшний день объективных трудов по этой теме. Кто-то добавит к нему сочинения по этике («Условия абсолютного добра»), кто-то – книги о познании («Интуитивизм»), а кто-то, в качестве анекдота, – неуклюжую попытку соединить христианское учение с идеей метемпсихоза, переселения душ («Учение о перевоплощении»).

Но в любом случае внимание исследователей или просто любителей философии сосредоточивается в основном на «больших формах» – статьи и очерки Николая Онуфриевича практически не переиздавались. Тем самым Лосский как публицист и полемист нам мало известен, а ведь он был очень крупный философ-логик, ученик Александра Введенского…

«Изборник» в основном состоит из небольших работ по религиозным проблемам: «О единстве Церкви», «О воскресении во плоти», «Видения святых мистиков». Последняя статья особенно симптоматична, если учесть, что тема докторской диссертации философа была посвящена «Обоснованию мистического эмпиризма». Есть блок трудов на философско-психологические темы – реверанс прошлым увлечениям, а точнее, магистерской диссертации «Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма». Впрочем, было бы ошибкой считать Лосского каким-то обскурантом, противником научного знания. Отрицая «позитивную научность» (научный позитивизм), он считал, что при помощи интеллектуальной интуиции возможно познать подлинные основы мира, объединив (или примирив) научное знание и веру. То, что профессор называл идеал-реализмом.

Также в книгу вошли статьи, критикующие марксизм («Какой идеал противопоставить коммунизму?») и размышляющие о современных ему социально-политических и экономических процессах (напомню, что в те годы формировалось постиндустриальное общество). Отдельно Лосский касался вопроса «о возникновении русской революции и смысле ее». Полемизируя с книгой Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма» (впрочем, не упоминая имени Николая Александровича), философ писал: «Люди, не жившие в России до 1917 года и потому не имеющие представления о тогдашней русской культуре, обыкновенно воображают, будто режим царской России был варварский, жестокий, стесняющий свободу всех граждан во всех отношениях и создающий невыносимые условия жизни для рабочих и крестьян. Такой режим, думают они, неизбежно должен был привести к жестокой революции. Задача моей статьи состоит в том, чтобы отстаивать мысль, что такие представления ошибочны и что революция 1917 г. есть результат несчастного стечения обстоятельств, а вовсе не внутренней необходимости русского исторического процесса. В жизни русского государства и общества было много внутренних затруднений и недостатков, но те из них, которые могли бы стать причиною революции, постепенно преодолевались естественным процессом развития, и если бы не было тяжелой мировой войны 1914–1918 гг., революция в России не произошла бы».

Одновременно в статях прослеживается интересный диалог между философией и литературой. Лосский нередко в равной степени апеллировал в своих утверждениях и к мыслителям, и к писателям. Так, размышляя о невеселой тенденции, когда профессиональные функции доминируют в восприятии человека над его «индивидуальным своеобразием», он ссылался на нобелевского лауреата Синклера Льюиса, графа Германа Кайзерлинга и Николая Бердяева. Уделял профессор внимание и художественной прозе, описывающей мистические переживания, находя в ней дополнительные аргументы своим идеям. Литература как аргумент метафизики – это не так уж и плохо для последней. По крайней мере в таком виде философия уже не воспринимается служанкой теологии. Ведь у служанки не может быть своих аргументов.