Дмитрий Тренин Иракская война была своего рода презентацией однополярного мира, о котором как об угрозе безопасности столько было говорено в Москве. Сейчас российскому руководству предстоит решить, как выстраивать отношения со страной, которая не только находится в центре системы современных международных отношений, но и продемонстрировала способность выступать в качестве такой системы. Разговоры о многополярном мире должны утихнуть, тем более что франко-российско-германская тройка уже распряжена. Вместо этого стоит подумать, как способствовать тому, чтобы дилемма, перед которой стоят сегодня США - гегемония или лидерство, была решена в пользу последнего. Наиболее эффективным способом стимулировать правильный выбор Вашингтона - и это, похоже, в Кремле уже поняли - является путь партнерства и сотрудничества с Америкой, а не поиск противовесов ей.
У России есть две области потенциального партнерства с США - безопасность и энергетика. И то и другое представляет собой фактически новые темы.
Джордж Буш говорил о Договоре о сокращении наступательных потенциалов как о примере стратегического партнерства между США и Россией. Это очевидное преувеличение. Стратегическое партнерство в лучшем случае лишь предстоит выстроить, а московский договор знаменует в большей степени окончание эпохи традиционного контроля над вооружениями, чем начало какой-то новой эры. От старой повестки дня осталась проблема ПРО, но ее решение находится уже не на путях поиска "асимметричного ответа", а в области участия российской науки и техники в создании американской системы ПРО, которая впоследствии могла бы быть расширена на Европу и Россию. Добиться такого участия и особенно выгодных для России условий непросто, но при сосредоточении усилий и целеустремленности вполне реально.
Остальные пункты новой повестки дня связаны с распространением оружия массового уничтожения, терроризмом и проблемными режимами.
Российское руководство в последнее время называет проблему распространения ОМУ среди приоритетных угроз безопасности. Это можно приветствовать. Главное, однако, то, как Россия будет действовать в отношении Ирана и Северной Кореи.
Пока неясно, как разовьется политика США на иранском направлении, но нельзя исключать, что администрация Буша поставит задачу добиться смены режима в Тегеране еще до президентских выборов в США в ноябре 2004 года. Очевидно, что американцы сделают основную ставку на внутреннюю оппозицию существующему режиму. Менее очевидно, однако, какую роль сыграет поддержка оппозиции со стороны США. Она может помочь модернизаторам, стремящимся к примирению с США (и таких в Иране много), прийти к власти. С другой стороны, слишком явная иностранная поддержка может расколоть оппозицию и позволить режиму обвинить своих противников в национальном предательстве. Иран, таким образом, может оказаться перед перспективой гражданской войны с неясным исходом. На каком-то этапе развития этого сценария США могут принять решение об уничтожении ядерных объектов на территории Ирана, в том числе строящейся с помощью России АЭС в Бушере.
У Москвы мало возможностей решающим образом повлиять на поведение как американцев, так и иранцев. Вместе с тем ставки для России в этом возможном конфликте еще выше, чем в Ираке. В этих условиях разумная стратегия Москвы на иранском направлении могла бы сводиться к практической поддержке принципов нераспространения и соответствующей роли МАГАТЭ; ужесточению контроля за экспортом (и реэкспортом) чувствительных технологий; нахождению альтернативных рынков для российской атомной промышленности. Как показал опыт Ирака, защита политически рискованных рынков - дело проигрышное. Россия может быть заинтересованной в углублении демократических процессов в исламском Иране, но существование нестабильной теократии, стремящейся к обладанию ядерным оружием, однозначно не в ее интересах.
Начиная с 2000 года Москва пыталась создать впечатление, прежде всего у США, что имеет особое влияние на Пхеньян. Развитие северокорейского ядерного сюжета в 2002-2003 годах продемонстрировало, что Ким Чен Ир лишь искусно разыгрывал российскую карту в сложной и опасной игре с Вашингтоном. Сегодня российскому руководству должно быть ясно: режим КНДР представляет собой потенциальную угрозу международной, в том числе российской, безопасности. Россия добьется большего, если будет занимать твердую позицию, поддерживая нераспространение, и требовать - совместно с США, Китаем, Японией, Южной Кореей - полного ядерного разоружения КНДР под контролем ООН.
Следующая встреча Путина и Буша назначена на сентябрь. Она будет посвящена преимущественно проблемам энергетики. Россия заинтересована в том, чтобы стать долгосрочным партнером Америки (а также Европейского союза, Китая и Японии) в области, где у страны имеются естественные преимущества. Хорошо бы, если в рамках подготовки этой встречи российское руководство повысило эффективность и надежность каналов связи с Вашингтоном. Это позволит избежать неясностей и серьезного взаимного недопонимания, которые проявились в ходе иракского кризиса.
Россия - не приоритетная страна для внешней политики США. Приоритетными для Вашингтона являются в основном проблемные страны, а Россия к этой категории уже не относится. Соответственно у руководства США остается мало времени на то, чтобы "заниматься Россией". Переговоры в Стрельне заняли около часа, что символично. Это требует от российской стороны более высокой степени концентрации, оперативности и четкого представления о современных интересах и возможностях страны, но прежде всего осознанной стратегии, которую можно было бы определить - на длительную перспективу - как целенаправленное формирование "особых отношений" с глобальной державой, опирающихся - для начала - на общий интерес в области безопасности и энергетики.
