Алексей Богатуров Страсти по ценам на топливо и кризис виртуальных финансов нервируют Запад. Неспокойно и России. В российской экономике полно своих проблем: замедление темпов роста, зависимость от нестабильности в строительной, ипотечной и риелторской сферах, трудности вползания на тропу наукоемких отраслей. Досаждают и сомнения в партнерстве с Западом, ради создания основ которого принесено столько жертв.
Ожидания зарубежных мечтателей по части возвращения Москвы к безропотному следованию за США с приходом Дмитрия Медведева померкли. Установки нового президента – не мягче, чем при Путине, но конкретнее и активнее. Прежний президент готовил переход к активной дипломатической линии. Нынешний – занялся ее содержательным наполнением, несколько раз повторив мысль о пригодности рубля служить резервной мировой валютой в региональном масштабе и/или в сфере международных расчетов за энергоносители.
В ожиданиях Запада и России возник эффект ножниц. В Москве сочли, что ее готовность работать на стабилизацию мирового хозяйства встретит признательность зарубежья. Вместо этого – в англосаксонских столицах России взялись советовать «перестать упрямиться»: не утомлять Запад возражениями против расширения военной инфраструктуры НАТО и попыток устранить российское влияние из Северного и Восточного Причерноморья. Диалог глухих при этом многословный. Не все напугались, но разочаровались почти все. Охмелев от негодования, некоторые говорящие головы (русские и иностранные) забредили о возвращении конфронтации.
Международная ситуация, правда, сложна и по критериям трезвого анализа. Во-первых, помимо демократической и менее демократической частей в современном мире не перестали существовать его имущая и менее имущая части. Одни, как Россия, владеют ресурсами, другие – их главным образом потребляют (соседи из ЕС). Лишь две державы – США и Китай – являются одновременно и потребителями, и обладателями ресурсов. Но обе они в международных делах действуют как агрессивные потребители.
В мировом общественно-политическом мнении распространился «синдром отношения неимущего к имущему». В роли имущего оказалась Россия, хотя сама себя она богачкой не считает. Возникло своего рода новое политико-психологическое противостояние, которое может оказаться не слабее старой идеологической конфронтации социализма с капитализмом.
Мир пятнадцать лет «дружно не любил» Соединенные Штаты за эгоизм и высокомерие. Америка берет реванш, рисуя Россию «скупым рыцарем мировой энергетики», к тому же сомневающегося в универсальности американского понимания демократии.
Во-вторых, США по-прежнему предпочитают действовать в мировой политике односторонне. В этом проявляется болезненная реакция думающей части американской элиты на самое острое для нее разочарование последних десятилетий: провал задуманного «папой Бушем» и Клинтоном грандиозного проекта «глобальной однополярной гармонии» в форме демократического, но американоцентричного миропорядка.
США имеют силы отстаивать однополярность. Но в отличие от 1990-х годов у них нет иллюзий по поводу своей способности управлять миром «с согласия управляемых». Источник разногласий в современном мире – импульсы принуждения, постоянно исходящие из США. Инструменты давления применяются Вашингтоном по своему усмотрению с формальной оглядкой на избранный круг «доверенных стран», состав которого может курьезным образом меняться. Вчера в нем первенствовала Британия, потом к ней добавили Польшу, сегодня туда просится, пожалуй, Грузия.
В-третьих, экономическое единство мира – не миф. Российские и американские финансы сегодня – спаянный комплекс обязательств и интересов. Этого фактора десять лет назад не существовало. Единство энергетической сферы – тоже жесткий каркас, сдавливающий Россию, страны ЕС, США и даже Китай. Общее желание избежать катаклизма – универсальный ограничитель произвола. Можно спорить и ссориться. Но действовать, как если бы России, США и Китая вовсе не существовало, не удастся. Разногласия образца 2010-х годов не смогут быть повторением конфронтации ХХ века, потому что более плотной и сковывающей стала ткань международного общения.
Другое дело (это в-четвертых), что произошла революция представлений о том, что является «приемлемым ущербом» от войны. Потери США в конфликтах за последние 50 лет резко уменьшились. Этот аргумент спровоцировал рост «развязности» в вопросах война и мира. Гласно или интуитивно его восприняли широкие круги политиков, ученых и общественных деятелей. Кризис мирового сознания – в занижении риска односторонних действий. Это – самая опасная черта мировой ситуации.
При этом Россия не может допустить девальвацию собственного потенциала независимых действий – в том числе в военной области. Ловушка в том, что Москва вольно или невольно повторяет логику поведения Вашингтона. Встречная эскалация односторонности? Важно избежать ее хотя бы до смены администрации в США.
