Россию разлюбили окончательно?

НЕ СЕКРЕТ, что значительная часть жителей Европы и Америки относятся к нынешнему вводу российских войск в Чечню гораздо более негативно, чем к военной операции Кремля в 1994 году. Попытаемся разобраться: в чем же причины взаимонепонимания?

Противников нынешней военной кампании в Чечне можно разбить на три группы.

Первая - это обычные американцы, чьи профессиональные интересы не связаны с Россией. Сказать, что эти люди очень мало знают о нашей стране, означает не сказать ничего. Так, одна моя знакомая, к слову сказать, аспирантка Гарварда, хвасталась, что знает аж целых три республики бывшего СССР: Россию, Украину и Черногорию... Наиболее же ярко степень понимания проблем бывшего СССР продемонстрировала радиостанция Эй-би-си: "Клинтон стал первым американским президентом, посетившим Болгарию - одну из бывших советских республик. Он поблагодарил это прибалтийское государство за то, что оно поддержало американские бомбардировки Югославии". Примечательно, что американская аудитория восприняла эту информацию, как должное, сообщение привлекло лишь внимание русскоязычной лос-анджелесской газеты "Панорама". Обвинять рядовых американцев в предвзятости просто глупо - телевидению достаточно показать лишь картинку с толпой несчастных чеченских беженцев, чтобы средний житель страны понял: опять эти русские затеяли геноцид очередного народа.

Совсем другая категория людей - это профессиональные советологи. Большинство из них прекрасно говорят по-русски и великолепно разбираются в проблемах бывшего СССР. Однако и среди политологов можно выделить две группы людей, обосновывающих свое осуждение российской политики на Северном Кавказе с совершено разных позиций.

Первая категория критиков - это люди, считающие, что и сегодняшняя Россия остается "империей зла". По их мнению, изменились лишь внешние лозунги, а страна осталась прежней - с жестокой тоталитарной системой, подавляющей своих граждан и стремящейся покорить "освободившиеся от ига" народы. "Россия - это больное государство, монстр, и до тех пор, пока у нее будут ядерное оружие и армия, мир не сможет дышать спокойно", - убеждал меня один из таких радикалов. Характерный пример: в некоторых советологических центрах мне приходилось видеть карты-шутки, вывешенные еще во времена холодной войны: нью-йоркский Бродвей переименован в улицу Ленина, а лондонская Пикадилли носит имя Карла Маркса. Подобные "карты" как бы служили советологам своеобразным предупреждением, что может стать с их любимыми городами, если победит "империя зла". Коммунисты уже не управляют Россией, однако бывшие "советологи" (ныне переименованные в "русистов") пока не торопятся снимать прежние плакаты.

В канадской газете "Глоб энд мейл" (24 ноября) опубликована обширная статья Збигнева Бжезинского "Позвольте чеченцам уйти". В то время как Россия готовит атаку на Грозный, бывший советник по национальной безопасности США убеждает Москву согласиться на цивилизованный развод". Проводя исторические аналогии (в частности, ссылаясь на признание де Голлем независимости Алжира), Бжезинский с пафосом рассуждает, что народ, угнетающий другие народы, и сам несчастлив. И чем скорее Россия признает независимость Чечни, тем лучше будет для самих русских. Однако в изобилующей благородными фразами статье ничего не сказано о том, что Чечня с молчаливого согласия Кремля просуществовала три года как де-факто независимая республика и что если бы Шамиль Басаев не напал на Дагестан, то Москва не решилась бы (по крайней мере в ближайшее время) на ввод федеральных войск. В статье ничего не говорится и о том, что в Чечне было создано рабовладельческое государство, едва ли не основным источником дохода которого был захват заложников из сопредельных территорий.

У более гибких критиков нынешней войны в Чечне есть аргументы посерьезней: "Когда Борис Ельцин вводил войска в Чечню, то большинство западных политиков и советологов еще верили в успех демократии в России". В 1994 году Запад был готов "закрыть глаза" на ошибки российских демократов в Чечне. Сегодня ошибки или то, что представляется за океаном ошибкой, Запад не прощает.