Константин Саркисов Сталин сдержал свое слово. В феврале 1945 года в Ялте он обещал через три месяца после окончания войны с Германией начать боевые действия против Японии. Ровно через три месяца 9 августа 1945 советские войска атаковали японские позиции в Маньчжурии, на Сахалине и Курилах.
Генералиссимус сообразил, что воевать нужно, чтобы иметь решающий голос при новом переделе мира. А здесь в Восточной Азии геополитические перспективы были еще более радужными, чем в Европе. Что не удалось Николаю Второму, теперь стало реальным для него – подавляющее влияние в Китае и Корее. Война давала шанс вернуть утраченные в годы Русско-японской войны, сто лет назад, Порт-Артур, Дальний и Южный Сахалин, а заодно получить в дар в виде «военного трофея» все Курильские острова.
После 6 августа – после Хиросимы Сталин и вовсе заторопился, он понимал, что война может закончиться быстро и без него. Тогда никто еще не знал, что Хиросима – это страшная трагедия. Но было ясно, что это отправная точка новой ядерной эры. И сама Хиросима была адресована не только, а может и не столько японцам, сколько ему, Сталину.
Прошло 60 лет. Это жизненный цикл, когда многое родившееся тогда начинает умирать. Что же сохраняется, а что уходит со времен той трагедии – вопрос не праздный.
Остается вопрос о моральной правомерности этого шага со стороны американцев. В 90-е годы японцами предпринимались робкие попытки подвигнуть американцев если не на покаяние, то по крайней мере на выражение сожаления по поводу гибели более 300 тысяч ни в чем не повинных людей. Но американцы продолжали твердить об этом как о «гуманном» акте, который ускорил окончание войны и тем самым спас жизни большего числа мирных жителей. Благие намерения железного кулака и принцип «зуб за зуб» в арсенале американской политики и теперь. Война в Ираке и гибель тысяч ни в чем не повинных людей во благо свободы и процветания остальных – тот же мотив. Хиросима была местью за Перл-Харбор, а война в Ираке – за 11 сентября.
Выживет ли японский пацифизм, миролюбие страны, закрепленное конституционно? Не имеющая аналогов 9-я статья японской Конституции, запрещающая войну как «суверенное право нации», была написана американцами не из высоких, а сугубо утилитарных соображений – чтобы исключить возможность новой агрессии со стороны японцев. Но в послевоенные годы она была стержнем государства и общества.
Сейчас наступает критический момент. На повестке дня пересмотр Конституции. Каким будет новый текст 9-й статьи? Меняются поколения, уходят те, кто помнил трагедию Хиросимы и был воспитан на сознании, что она не должна повториться. Партии левого крыла, когда-то влиятельные настолько, чтобы блокировать попытки пересмотреть Конституцию, теперь в парламенте представлены крайне слабо. Более представительная партия «левого центра» Комэйто поражена «болезнью века» – оппортунизмом. Остается надежда на тех в ЛДП и Демократической партии, кто способен мыслить прагматично.
Представленный недавно проект пересмотра Конституции сохраняет пацифизм как принцип государственности. Но силы самообороны будут переименованы в Армию самообороны. Ей будет позволено участвовать в боевых действиях за рубежом только в рамках ООН. Запрет на войну как «суверенное право нации» при решении международных конфликтов должен остаться в силе.
И все же у 9-й статьи влиятельные враги как внутри страны, так и за ее пределами. В ходу теория, отрицающая ее как пережиток и даже абсурд в нынешнем жестоком мире. Она утверждает неизбежность превращения Японии в «нормальное» государство, с армией и прочими атрибутами.
Вопрос, что считать нормой. Сила японского пацифизма в его самодостаточной ценности как яркого свидетельства преимуществ системы, ориентированной на мирное развитие, не обремененной военными веригами. Есть, правда, и слабость – ориентация на тесный союз с США, страной, которую пацифистской нельзя назвать даже при сильном желании.
После Хиросимы японо-американские отношения были «браком поневоле», потом «браком по расчету». После окончания холодной войны им пытаются придать характер «брака по любви» – то есть союза в силу общности ценностей, взглядов, угроз и вызовов. В качестве последних фигурирует Северная Корея, а сейчас и Китай, а также международный терроризм. К последнему Токио не имеет прямого отношения, но может стать его жертвой в силу тесных отношений с Вашингтоном. До последнего времени американцев ситуация устраивала. Япония остается лояльным и послушным союзником, щедро оплачивает их военное присутствие на островах, цель которого не столько в защите самой Японии, сколько собственных стратегических интересов.
Теперь США заинтересованы в пересмотре 9-й статьи и превращении Японии в «нормальное» государство, надеясь на «любовь» менее платоническую. Сейчас, когда у Вашингтона дефицит крупных союзников, готовых плечом к плечу сражаться с общим «врагом», это особенно важно. Кроме того, имея горький опыт в лице объединенной Европы, США косо смотрят на идею Восточно-Азиатского сообщества, где вектор «любви» Токио может реально поменяться на Азию. Тем более что экономически это уже произошло. США стремятся этого не допустить, и поэтому антияпонские демонстрации в Китае и Южной Корее стали для них манной небесной. В Азии Японию усиленно обвиняют в забвении истории, требуют покаяния, не понимая, что Хиросима и 9-я статья Конституции – это и есть настоящее покаяние.
Япония пытается приобрести статус постоянного члена Совета Безопасности ООН, то есть войти в клуб ядерных держав, отрицая за собой право на войну и обладание ядерным оружием. А ее туда не пускают. Но именно опыт Хиросимы плюс блестящие результаты мирного развития и вклада в цивилизационное развитие делают ее бесспорным претендентом на это место. России следовало бы более четко, не оглядываясь на США и Китай, заявить об этом. При наличии в двусторонних отношениях нерешенной территориальной проблемы, такая позиция была бы особенно высоко оценена всеми.
