Екатерина Трифонова
Принцип состязательности сторон уголовного процесса выглядит правовой абстракцией. Фото со страницы Смоленского областного суда в «ВКонтакте»
Некоторые судьи не позволяют адвокатам полноценно участвовать в исследовании доказательств, которые предъявляет обвинение. Защитникам запрещают делать замечания и возражения или иным способом обращать внимание на несовершенство доказательств. Это объясняется тем, что на данной стадии процесса подобное право стороны не предусмотрено Уголовно-процессуальным кодексом (УПК) РФ напрямую. Однако там есть норма о том, что защите можно использовать любые законные способы. Если в одних судах соответствующее положение УПК срабатывает, то в других, похоже, этот кодекс читают по диагонали.
Как выяснила «НГ», суды все чаще приходят к выводу, что защитники не могут комментировать доказательства, представляемые гособвинителем.
То есть судьи исходят из того, что если одна сторона оглашает какие-то документы, то другая не должна вмешиваться в этот процесс. Потому что те или иные замечания полагается приносить только на стадии прений.
«С таким подходом я, конечно, не могу согласиться», – сказал «НГ» адвокат практики уголовного права и процесса «Инфралекс» Мартин Зарбабян. Поскольку, во-первых, системное толкование закона говорит о том, что защитники обладают таким правом. А во-вторых, потому, что краткие заявления в ходе исследования доказательств на стадии судебного следствия и оценка этих доказательств на стадии прений – это разные процессуальные задачи. «Основной смысл активного участия защитника в исследовании доказательств обвинения состоит в том, чтобы обратить внимание суда на некоторые особенности и фактические данные предъявляемого доказательства», – напомнил адвокат. И поэтому, по его словам, «откладывать такое процессуальное действие на более позднюю стадию прений не всегда целесообразно».
Однако Зарбабян подтвердил, что практика складывается противоречивой: некоторые суды позволяют защитникам активно участвовать в исследовании доказательств обвинения, а другие – нет. «В частности, по одному из уголовных дел у нас была возможность обращать внимание председательствующего на содержание оглашаемых документов. Где-то отметить, что подписантом одного из договоров является не подзащитный, а иное лицо. Где-то указать на дату подписания актов выполненных работ, которая, исходя из пределов предъявленного обвинения, имела крайне важное значение», – рассказал он. А вот в другом уголовном процессе председательствующий судья, отказывая в удовлетворении ходатайства об участии защитника в исследовании доказательств обвинения, аргументировал это тем, что в УПК об этом прямо не указано. И было отмечено, что если защитник будет комментировать, то это существенно увеличит срок рассмотрения дела, выведя его за пределы разумного.
Таким образом, «на сегодняшний день отсутствует единообразие по этому спорному вопросу, все очень индивидуально». И в каждом отдельном случае защите приходится мотивировать наличие у нее соответствующего права. Как подчеркнул Зарбабян, проблему можно было бы решить различными способами. Но самый очевидный – это корректировка ст. 248 УПК: защитник участвует в исследовании доказательств, в том числе выражает свое мнение относительно доказательств обвинения.
Адвокат BGP Litigation Алексей Лямин подтвердил «НГ», что УПК наделяет стороны правом обращать внимание суда на обстоятельства, имеющие значение для дела при исследовании вещественных доказательств. Об этом говорится в ч. 1 ст. 284 УПК, однако нередки случаи, когда судьи отказывают в реализации этого права, ссылаясь на то, что анализ всех доказательств проводится в ходе прений сторон. Особенно остро проблема стоит в судах с участием присяжных, где сторона защиты старается своевременно указать заседателям, которых называют судьями факта, на важные обстоятельства, имеющие значение для оценки доказательств. «С сожалением приходится признать, что у большинства председательствующих судей цель противоположная – довести до присяжных доказательства обвинения в максимально стерильной обстановке. Чтобы не возникало ни малейших сомнений в правоте гособвинителя», – заявил «НГ» Лямин.
По его словам, крайне сложно убедить суд и тем аргументом, что если право обращать внимание на важные обстоятельства предусмотрено для вещдоков, то таким правом допустимо пользоваться при исследовании и иных материалов. «Например, если сторона вправе обратить внимание на форму и иные особенности ножа, то по какой причине недопустимо указать суду, что на фото изображен совершенно другой нож?» – пояснил Лямин. Причем подобные запреты в основном касаются именно стороны защиты, гособвинитель же может сколько угодно долго акцентировать внимание на тех или иных обстоятельствах, дольше показывать нужные ему фотографии. Но стоит в этот процесс включиться защитнику, как его тут же прервут. «В условиях действительного равноправия сторон этой проблемы даже не возникло бы. Но в реальности без изменений в УПК не обойтись», – подчеркнул он.
Председатель президиума коллегии адвокатов «Лапинский и партнеры» Владислав Лапинский назвал проблему исследования доказательств обвинения стороной защиты по-настоящему злободневной. И привел «НГ» пример буквально недельной давности: в одном из субъектов РФ суд по ходатайству следствия решал вопрос о содержании обвиняемого под стражей, и прокурор в ходе заседания подтверждал необходимость этой самой строгой меры пресечения показаниями неких лиц. И суд, ссылаясь на эти же показания, положил их в основание своего решения об аресте. Изучить документы в ходе такого процесса и соответственно прокомментировать их защите не дали. Однако после вынесения судебного акта защитник получил доступ к материалам и обнаружил, что вместо протоколов допросов в деле находятся только их первые листы, которые содержат исключительно установочные данные свидетелей. Самих же показаний, якобы положенных в основание судебного решения, там и нет. А дальше, по словам Лапинского, было даже еще интереснее, потому что при обжаловании меры пресечения защита попросила апелляционную инстанцию все-таки исследовать показания. «Это вызвало недовольство прокурора и суда, ведь нельзя исследовать то, чего попросту нет! Но после традиционной фразы прокурора «все законно и обосновано» суд утвердил избранную меру пресечения, сославшись на то, что материалы уже исследованы в первой инстанции», – рассказал Лапинский.
Сам он считает, что защитник не только может, но и обязан быть активной стороной судебного процесса: изучить все доказательства, представленные обвинения, постараться принять участие в их исследовании, комментируя, давая им оценку, обращая внимание суда на их опровержение другими материалами, заявлять о недопустимости тех или иных доказательств. И только такая позиция отвечает ст. 2 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – это обязанность государства», – напомнил Лапинский и другие положения Основного закона. Государство же в уголовном процессе олицетворяют следователь, прокурор и суд, а значит, именно эти госорганы «должны обеспечить защите возможность защитить провозглашенные высшие конституционные ценности».
Однако адвокат Овагим Арутюнян полагает, что законодательных изменений, хотя они и приветствуются, по большому счету не требуется. Во-первых, права адвоката-защитника в УПК императивно не ограничены, в отличии, например, от следователя, полномочия которого там прямо прописаны. Так, в п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК говорится, что с момента вступления в уголовное дело защитник вправе использовать иные не запрещенные настоящим кодексом средства и способы защиты. «А вносить замечания и возражения по ходу уголовного процесса законом не запрещено», – отметил он. Во-вторых, согласно ч. 3 ст. 259 УПК, в протоколе судебного заседания обязательно указывают в том числе заявления, возражения и ходатайства участвующих в уголовном деле лиц. А из этого следует, что УПК прямо допускает их право требовать внести такие заявления в этот протокол. При этом никаких ограничений по стадии или виду заявлений УПК не предусматривает. «Например, в одном из последних своих дел после оглашения стороной обвинения заключения эксперта я внес свое заявление в протокол судебного заседания, в котором просто обратил внимание суда, что выводы эксперта носят вероятностный характер», – заметил Арутюнян. Однако предлагаемые рядом коллег изменения в УПК, по его мнению, все же «можно поддержать для исключения любых возможных коллизий».Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Сергей Насонов пояснил «НГ»: ограничения защиты проявляются, скажем, в том, что председательствующий снимает вопросы, которые адвокат пытается задать свидетелю обвинения, эксперту или потерпевшему. Или в отклонении требования защитника об исследовании доказательств в полном объеме, когда обвинитель касается только тех, которые подтверждают обвинение. Или же, к примеру, в отказе удовлетворить ходатайство об оглашении ранее данных свидетелем показаний, когда есть существенные противоречия между ними и тем, что свидетель сообщает в ходе судебного допроса. Однако, по словам Насонова, эти проблемы вызваны не дефектами нормативного регулирования, а «ошибочным правоприменением», борьба с которым посредством нормотворчества малоэффективна.
По его мнению, невозможно, да и нецелесообразно, закреплять в УПК абсолютно все права защитника. Такой перечень будет невероятно громоздким, но все равно неполным, почему законодатель и пошел другим путем, в ст. 53 УПК закрепив лишь основные полномочия защитника. Их полный список оставлен открытым как раз через указание на то, что он вправе использовать любые другие средства и способы защиты, не запрещенные УПК. «Поэтому не защитник должен искать в УПК разрешение на определенное процессуальное действие. Это председательствующий судья должен искать основания для его запрета, если он намерен отказать защитнику в праве это действие совершить. И, не найдя их, обязан разрешить использование этого средства защиты», – настаивает Насонов. В то же время, пояснил он, суд никогда не разрешит защитнику «делать замечания» процессуальному оппоненту. Подобное полномочие – предупреждение о недопустимости поведения является исключительной прерогативой председательствующего (ст. 258 УПК). Так же, заметил Насонов, правомерным будет и запрет защитнику «давать комментарии» по поводу исследованного доказательства. «Представляется, что невозможно дать «комментарий» исследованному доказательству без оценки его допустимости, относимости, достоверности или достаточности», но для таких «комментариев» закон как раз и предусматривает процессуальный этап «прения сторон». Поэтому идея о том, чтобы нормативно смешать этап судебного следствия и таких прений, Насонову представляется дискуссионной. Вряд ли подобное смешение будет способствовать правосудности приговора: «Именно в четком размежевании процедур исследования доказательств и их оценки сторонами кроется, на наш взгляд, гарантия объективности правосудия». Право же защитника обращать внимание суда на особенности представляемого стороной обвинения документа, подтвердил он, не нуждается в дополнительной регламентации в связи с ч. 1 ст. 284 УПК: лица, которым предъявлены вещественные доказательства, вправе обращать внимание суда на обстоятельства, имеющие значение для дела. «Эта норма по аналогии применяется к исследованию любых доказательств – как обвинения, так и защиты. И в любом случае запрета на подобное действие со стороны защитника УПК точно не содержит», – подытожил Насонов.
Дарья Гармоненко 
