Владимир Путин и Сергей Иванов в Волгограде озвучили новые контуры промышленной политики в стране. Это, с учетом индустриальной структуры экономики большинства регионов, можно было бы считать шагом вперед, если бы не ряд сомнений.
Во-первых, мы помним, как промышленная политика уже проводилась «сверху» и из центра в годы индустриализации.
Во-вторых, предложенные меры являются инструментарием «экономики спроса» кейнсианского толка, когда узким местом признается дефицит спроса, преодолеваемый госрасходами для вызова эффекта мультипликатора.
В-третьих, ключевым субъектом роста выступают предприятия госсектора, а не частного бизнеса, что не соответствует практике развитых экономик.
В-четвертых, локомотивом структурных сдвигов признается ВПК.
С учетом же особого внимания к инвестированию в объекты физической инфраструктуры довоенного типа – как в США и Германии – можно сделать вывод о том, что в настоящее время в России доминирующим направлением экономической мысли, лежащей в основе предлагаемой экономической политики, является кейнсианство. А если принять в расчет и повышенный интерес наших руководителей к личности, политической судьбе и антикризисным мероприятиям Франклина Рузвельта, то можно сделать вывод о некоей концептуальной цельности демонстрируемого властями подхода.
Рузвельт как кумир и образец для любого политика – трудно критикуемый выбор. Критика касается прежде всего принципиальной адаптивности его политики к современной России. Более того, неверная интерпретация смыслов Нового курса, а именно непонимание фундаментальной его цели – спасения и поддержки частного капитала Америки как основы капиталистической системы хозяйства – может легко привести адептов великого американского президента в тупик бюрократического госмонополистического капитализма.
Рост производительности российской экономики как интегрированный показатель конкурентоспособности не может быть достигнут на основе озвученных принципов. Долгосрочное развитие в условиях глобализации рынков капитала возможно только при условии переноса фокуса реформ в сферу микроэкономики. Представляется, что проблемы развития лежат не столько в сфере ограничения спроса, сколько в дефиците предложения. Микроэкономическая трансформация – самое надежное условие притока в экономику частного капитала, которого в мире в сотни раз больше, чем денег любого бюджета.
Микроэкономика требует ориентации на защиту конкуренции на всех рынках, прежде всего местных. Нужна поддержка предпринимательства как основы для более производительного и специализированного аутсорсинга. Снижение стоимости заемного капитала для бизнеса – важнейший приоритет в деле создания того, что президент назвал «промышленной средой». Именно капитала, а не кредита, поскольку процентная ставка – не единственный и не самый главный показатель стоимости капитала.
Поддерживать надо не отрасль, а бизнес по поводу развития той или иной отрасли. Те отрасли, куда пришел современный бизнес, давно вышли из кризиса. Те же, где хватка чиновников оказалась крепкой, влачат убогое существование, несмотря на сотни миллионов долларов дотаций.
Государство должно заниматься компенсацией провалов рынка с упором на современные элементы инфраструктуры производства и рынка. Развитие «снизу» и в регионах будет возможно при создании благоприятной среды как следствия микроэкономических преобразований по унифицированным для всей страны критериям. И тогда ВПК не будет чувствовать себя одиноким анклавом развития на унылом фоне стагнации экономики страны.
Нурия Ямилова 
