Пол Кругман
VAN DAM; NETHERLANDS/CARTOONARTS INTERNATIONAL/THE NEW YORK TIMES SYNDICATE
Что касается первого, то он характерен для таких групп, как организация «Третий путь». Джош Маршалл, редактор Talking Points Memo, как нельзя лучше описал этот подход в недавней статье: «Это включает в себя многое из того, на чем построен «Третий путь»: своего рода возврат в забытое прошлое, в период конца ХХ века, когда существовал спрос на группы, пытавшиеся оттеснить демократов «назад, к центру, подальше от идеологических крайностей» в эпоху, в которой демократы представляли собой партию, относительно свободную от идеологии, партию, которая довольно часто побеждала на выборах, в которых голосовало большинство избирателей».
Во-вторых, была ответная реакция интеллектуалов. Такие люди, как автор колонок Washington Post Эзра Кляйн, утверждают, что проблема неравенства существует, но не заслуживает того, чтобы ее представляли как «определяющий вызов нашего времени». В свою очередь, это злит других комментаторов.
Что ж, меня это не злит, но я все-таки сказал бы, что Кляйн на этот раз не прав.
Тот факт, что неравенство является крупнейшим, по сути, определяющим вызовом и вопросом, который должен занимать центральное место в числе озабоченностей прогрессистов, обусловлен многими причинами. В комплексе они звучат абсолютно убедительно, даже если вы скептически смотрите на отдельно взятые аргументы.
Позвольте мне привести четыре довода.
Во-первых, только в количественном выражении растущее неравенство, как сказал бы вице-президент Джо Байден, можно назвать достаточно большим событием. Данные о распределении доходов показывают, что доля 90% населения без учета прироста капитала упала с 54,7% в 2000 году до 50,4% в 2012 году. Это значит, что доходы 90% населения оказались примерно на 8% ниже, чем были бы в случае стабильности показателя неравенства. Между тем, по оценкам, обычно разница между потенциальным и фактическим объемом производства у нас составляет менее 6%. Так что в чисто числовом выражении рост неравенства оказал большее негативное влияние на доходы среднего класса, чем экономический спад.
Кто-то может сказать, что безработица наносит больший урон, чем просто потеря доходов. И я бы с этим согласился. И все-таки, взглянув на эти расчеты, нелегко отбросить неравенство как вторичный вопрос.
Во-вторых, есть разумные основания возложить по крайней мере часть вины за экономический кризис на увеличение неравенства. В идеале история выглядит примерно так: 1% самых богатых активно накапливали сбережения, а спрос поддерживался лишь благодаря раскручивающейся по спирали задолженности остальных. И поскольку эти займы сами по себе отчасти провоцировались существованием неравенства, это привело к каскадам затрат (в рамках которых менее состоятельные потребители пытаются угнаться за теми, кто богаче. – «НГ»). Можно ли утверждать это наверняка? Нет. Но это серьезный аргумент, который подкрепляет остальные доводы.
В-третьих, есть политико-экономический аспект. Можно утверждать, что на политические неудачи, имевшие место как перед, так и (что даже, возможно, более важно) после кризиса, повлияли рост неравенства и соответствующее увеличение политической власти 1% самых богатых. До кризиса у элиты сложился консенсус, что необходимы дерегулирование и финансиализация. Это никогда не было оправдано реальностью, однако было тесно связано с интересами маленького, но очень богатого меньшинства. После кризиса неожиданно произошел поворот от создания рабочих мест к одержимости проблемой дефицита. Согласно опросам, этого отнюдь не хотел среднестатистический избиратель, зато такой расклад отражал приоритеты богачей. А утверждения о важности сокращения социальных выплат по большей части звучат со стороны 1%.
Наконец, с этим тесно связан вопрос о том, что следует исследовать прогрессивным мозговым трестам. Недавно Кляйн предложил, чтобы в центре внимания была тема «Как бороться с безработицей», оттеснив менее важный вопрос «Как уменьшить неравенство?». Но вот в чем дело: мы знаем, как бороться с безработицей, старая добрая макроэкономика пусть не идеально, но очень хорошо работает с 2008 года. С точки зрения экономики загадок относительно причин нашего медленного оздоровления не осталось, именно так происходит, когда мы ужесточаем бюджетную политику, несмотря на снижение доли заемных средств в частном секторе, в период, когда монетарная политика ограничена из-за нулевой процентной ставки. Как я уже говорил, вопрос о том, почему наша политическая система игнорировала все макроэкономические знания, и ответ на этот вопрос сильно связаны с проблемой неравенства. КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Глубокие экономические несоответствия были неизбежны
Г-н Кругман, вы пишете о «загадочности» причин роста неравенства. Надеюсь, вы говорите это с сарказмом. Мне это представляется вполне очевидным:
1. Федеральные власти допустили массовую монополизацию в частном секторе. Например, в моем районе есть только один – да, именно один – провайдер кабельного телевидения и Интернета. Как вам это нравится? Нерегулируемый капитализм равнозначен монополизации.
2. Опять-таки из-за недостаточного регулирования рост населения городов опережает возможности последних, а должного планирования не осуществляется. Предоставленные сами себе девелоперы впихивают максимальное количество однотипных домов где это только возможно. Но это неправильное использование пространства. В моем городе есть бесконечные районы однотипных домов, выставленные на продажу за 500 тыс. долл. и дороже. Но кто может себе их позволить?
Стоимость съемного жилья взмыла до небес, поскольку никто не может позволить себе приобрести недвижимость, а вскоре люди не смогут и снимать жилье. Люди добираются в мой город через два штата.
3. Высокий уровень безработицы означает, что зарплаты не повысятся.
Тем временем стоимость продуктов и топлива выросла более чем в два раза. А экономисты между тем лепечут о «волатильности» таких вещей. Неужели? Это забавно, потому что цены на топливо и продукты удвоились еще несколько лет назад и так и не снижались.
– В., Вирджиния
Есть экономическая школа, утверждающая, что расхождение в доходах и рост неравенства, которые мы наблюдаем, не только возможны, но и неизбежны. Это, конечно, марксизм (я имею в виду Карла Маркса, а не комика Граучо Маркса).
Хотя аналитика Маркса не была идеальной (а его решение проблемы неравенства очевидно ошибочным), она явно указывала на то, что без некоей противодействующей политической силы в экономике образуется гигантский разрыв в доходах бедных и богатых.
– Dave K., Огайо
Можно, в частности, рассмотреть проблему неравенства доходов на примере успешного бизнеса – такого, как, скажем, McDonald,s.
– Noni Mausa, Миннесота
Дарья Гармоненко