0
1016
Газета Стиль жизни Интернет-версия

09.09.2004 00:00:00

Ем; глух, нем

Тэги: теракты, траур, этикет


теракты, траур, этикет Бывает, известия о взрывах и смертях приходят между переменами блюд.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

В прошлую пятницу: обед у немецкого посла, для литераторов. Дикая утка со стручковым горошком, томатный суп, морская форель с брокколи и зеленью, мятный соус с инжиром. Половина приглашенных входят с улыбкой, общаются на какие-то свои темы. Половина – влетают с искаженными лицами, ищут телевизор, входят, выходят, сообщают о числе погибших┘ Все это между переменами блюд. «Сейчас объявили – погибли еще пятьдесят заложников┘ Нет, спасибо, красное┘»

Тот факт, что запланированный за неделю обед не отменили, вообще не обсуждается: обед – это же не бал и даже не пир. Просто небольшое мероприятие, посвященное издательским программам, – к немецким хозяевам никаких претензий. Но среди русских гостей постепенно нарастает конфронтация: «Как вы можете спокойно пить вино, когда?..» – «А зачем же вы тогда сюда пришли?..»

В прошлую субботу, в спортивном баре. Ждут трансляции футбола Россия–Словакия, а ее нет. Отменили. Переключают на новости – адский кошмар. Выпивают водки: это как бы уместно в такой ситуации – выпить. Водка рифмуется с горем; и еще чай, про это Достоевский очень точно написал. Не то, знаменитое: «Что же мне теперь, чаю не пить?», а другое, в романе «Подросток»: когда девушку вынимают из петли, а после ставят самовар, и даже убитая горем мать самоубийцы выкушала чашечку┘ Однако же в спортбаре принято пить пиво, и вот кто-то потихоньку, не отрываясь от телевизора, заказывает пива, затем и остальные. А потом и некоторую закуску – ну, потому что очень хочется уже есть. И вообще – так получилось. Мы не виноваты ведь, правда? И ничем не поможешь┘ «Вот эти колбаски и омлет, и еще два светлых, спасибо».

Журналисты модных изданий как делали, так и делают свои журналы про моду – это их работа. Те, кто снимают кино, – снимают кино. Повара стоят у плиты, официанты разносят еду и пиво, это их работа. Официанты, кстати, вообще одни из самых тактичных людей, это профессиональное качество. Не случайно все книги по этикету обращены наполовину к «персоналу».

Именно в такие моменты, как сейчас, почти уже мертвое слово «этикет» созвучно умирающему понятию «этика».

Значит так: пришли на обед – обедайте. Аперитив, закуска, к рыбе белое, к мясу красное, десерт, дижестив. Не можете есть – делайте вид, что едите. Не хотите вина, пейте воду. Не разговаривайте с полным ртом. Но и не молчите. Литературный обед – значит, беседуйте о литературе. А хотите смотреть телевизор и плакать – смотрите телевизор и плачьте у себя дома. Цинично, да, – очень цинично. Но и – логично.

А логика у нас, судя по всему, такая – логика войны. Ползучая, непонятная, кривая-косая, не такая конкретная, как Великая Отечественная, которую все эти дни упорно показывали по телевизору вместо футбола со Словакией, – но это война. На войне не бывает траура – тут каждый день траур. На войне бывают светские и благотворительные мероприятия, сплошь и рядом. Взять тот же Грозный. А что касается праздников┘ На войне бывают праздники. Не Дни города, конечно, но – вечеринки. Дни рождения. Открытия клубов, выставок и кафетериев. Кино, вино и домино. В Белграде, все рассказывают, самые веселые вечеринки были во время войны. Это очень понятно: когда смерть близка и реальна, а не брезжит где-то в возрасте 97 лет в глубоком альцгеймере, жизнь сама по себе воспринимается как праздник, как чудо. И очень хочется умереть – один раз. А не умирать два раза по триста раз в год, когда едешь на метро на работу и с работы. И каждый раз хоронить своих близких, когда они не отвечают на звонок, тоже как-то┘

Хлеб наш насущный дай нам днесь – многие так и толкуют это: дай нам пожить сегодня. Одни читают перед едой молитву, другие (истинные французы, например) относятся к еде настолько благоговейно, что никогда не позволят себе во время обеда говорить по телефону или смотреть телевизор. Я не думаю, что такие люди не способны к сопереживанию. Просто если у них горе – они не обедают. Горе, страх, стыд – все это для pillow book, а не для table talk. Надо разделять жанры. И, видимо, выбрать: или ты доктор Рошаль, мать Тереза, врач без границ – или ты просто сидишь вот и ешь сейчас. Будучи, заметим, и вообще весьма благополучным человеком: то есть – и буквально ешь, жуешь, и в более широком смысле не голодаешь.

Когда я ем, я глух и нем! – в детсадовских правилах поведения помимо сомнительной гигиенически-физиологической составляющей есть вполне себе истина – и вполне себе жестокая. Человек либо ест, либо петюкает – как выражался по сходному поводу один персонаж. А вместе то и другое – некрасиво получается.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Единая система публичной власти подчинит местное самоуправление губернаторам

0
340
Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Екатерина Трифонова

Иван Родин

Online-версия

0
387
Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Андрей Мельников

0
203
Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

0
288

Другие новости