Гернот Эрлер
В расширяющемся Евросоюзе царят почти семейные отношения (на снимке премьер Словении Антон Роп и канцлер ФРГ Герхард Шрёдер), однако Россия все еще остается для Европы «падчерицей».
Фото Reuters
В России все в порядке или?.. Страна надлежащим образом преодолела волнующий и трудный отрезок времени. В декабре избиратели направили в Госдуму четыре партии – столько же представлено в германском бундестаге. Причем в этих четвертых с 1991 г. российских парламентских выборах участвовали больше избирателей, чем обычно бывает в США.
Три недели назад в России состоялись также четвертые с 1991 г. президентские выборы. Самым волнующим моментом при этом была, пожалуй, иллюминация в виде пожара Манежа вечером в день голосования. Как и ожидалось, убедительную победу над пятью конкурентами, не имевшими никаких шансов, одержал прежний обладатель высшего поста в стране.
Итак, все в порядке. Жизнь входит в обычное русло. Россия может двигаться дальше.
═
Истоки критики во внутренней политике
═
Но все не так просто. Ведь общественная атмосфера испортилась, и этому способствовали и те и другие выборы. В самой стране, похоже, наблюдается большой консенсус. Президент, который получает 71% голосов, а идентифицирующаяся с ним партия – большинство в две трети в парламенте, может воспринимать это лишь как широкое одобрение своей личности и своей политики. Однако соседи, друзья и партнеры России разделяют такое одобрение лишь частично. Можно было бы подумать и так: чем большего успеха Путин добивается в своей стране, тем более критическим по отношению к нему и его политике становится настрой за ее пределами.
Все это нарастало постепенно. И истоки критики коренятся именно в российской внутренней политике. Что касается роли России в международных делах, то на успешном курсе президента Путина не видно ни одной царапины. Все еще сильны воспоминания о том, сколь решительно Москва встала 11 сентября 2001 г. на сторону подвергшейся нападению Америки, а потом вошла в ряды большой антитеррористической коалиции. В этом глобальном конфликте Россия осталась желанным партнером.
Новые отношения с Америкой оказались настолько прочными, что спокойно перенесли негативное отношение Путина к войне с Ираком. У Германии и Франции, также занимавших отрицательную позицию по этому вопросу, было намного больше трудностей с Вашингтоном. Споры по иракской проблеме показали наличие консенсуса по центральным пунктам между Россией и ведущими европейскими державами: принцип многосторонности, соблюдение норм международного права, уважительное отношение к Организации Объединенных Наций, политические решения для опасных региональных конфликтов (например, «Дорожная карта» для Ближнего Востока) – в этих сферах можно было работать сообща, и так обстоит дело и сегодня.
Готовность России к сотрудничеству в рамках глобальной политики, особенно в борьбе против терроризма, не осталась не вознагражденной. Западное сообщество согласилось вписать конфликт в Чечне в рамки всемирной террористической угрозы и свела критические вопросы по поводу действий России на Северном Кавказе до минимума, по крайней мере временно.
Фундамент этого соглашения начали подтачивать новости из самой России. Что касается Чечни, то обещания российского президента более последовательно карать и пресекать злоупотребления властью со стороны собственных сил безопасности и стремиться в первую очередь к политическому решению, все больше и больше подвергались сомнению. Упреки в манипуляциях омрачили референдум и избрание президентом республики Кадырова.
Международные правозащитные организации по-прежнему распространяли доклады о продолжающемся незаконном применении силы на местах, в результате чего стали критиковать тех глав государств и правительств, которые слишком робко затрагивали эту тему при встречах с российскими политиками. В германском бундестаге такого рода критику в отношении федерального канцлера Герхарда Шрёдера оппозиция сделала даже предметом парламентских дебатов.
Мало что в этом смысле меняют даже ужасные новости о жестоких терактах против гражданского населения в России, например, трагедия в московском метро 6 февраля этого года, за которыми предположительно стоят чеченцы. Телезрители у нас видят не только растерянных пострадавших, но и президента, который, работая на свой имидж в рамках избирательной кампании, говорит лишь о том, что надо истреблять террористов.
═
Показательная «порка»
═
Другие новости из России также приводят в смущение. Арест олигарха Ходорковского 25 октября 2003 г. до сих пор занимает заграницу намного больше, чем российскую общественность. Здесь речь идет не о сочувствии миллиардеру, вынужденному необычайно долго находиться в предварительном заключении в «Матросской Тишине». Речь идет о кричащем противоречии.
Владимир Путин преподнес это дело как пример уравнительного правоприменения: соблюдать закон должны все, в том числе и супербогатые. Однако затем «борьба с олигархами» стала столь же популистским, сколь и эффективным приемом в рамках избирательной кампании, имевшим далеко идущие последствия. Финансовую помощь, которую оказывал осужденный не по суду, а публично шеф ЮКОСа либеральным партиям «Яблоко» и «Союзу правых сил», можно было хорошо использовать в пропагандистских целях. В итоге обеим партиям не удалось пройти в Думу.
По-прежнему остается открытым вопрос о том, должно ли «дело Ходорковского» означать начало пересмотра диких актов приватизации 90-х годов или оно служит лишь для запугивания олигарха с политическими амбициями, было ли оно гениальным средством для того,чтобы эмоционально подстегнуть вяло протекавшую избирательную кампанию в пользу президентской партии, или речь попросту идет о весьма неприязненных отношениях между двумя личностями.
Одно можно сказать наверняка: это не были «совершенно нормальные» насильственные действия правового государства в отношении известного человека, укрывающегося от уплаты налогов, как это намеревался втолковать мировой общественности президент. В силу потенциальной политической и экономической значимости «дела Ходорковского» зарубежные партнеры Путина не могли понимающе среагировать на эту целенаправленную дезинформацию. Наоборот, тревожные вопросы по теме ЮКОСа сопровождают сегодня любой политический анализ ситуации в России.
Здесь наличествует – из-за попыток Ходорковского повлиять на парламентские выборы – прямая связь с вопросом о том, почему после 7 декабря и 14 марта произошло ухудшение атмосферы в отношениях со странами–партнерами России. Официальные наблюдатели за выборами дали им дифференцированную оценку, которую коротко можно свести к следующему: сами выборы прошли нормально, но предвыборная борьба велась нечестно. Российские гости, выезжавшие в последнее время за рубеж, также описывали нам, как Центром и регионами были задействованы всевозможные «административные ресурсы» для того, чтобы «Единая Россия» добилась успеха, в то время как для конкурентов создавались все мыслимые препятствия, и прежде всего затруднялся доступ к средствам массовой информации.
Подобные упреки вряд ли поддаются проверке со стороны, и они обычно раздаются из уст побежденных, разумеется, и в других странах. Однако в России эти жалобы находят свое подтверждение в поведении победителей, которое бросается в глаза. Президентская партия одержала действительно солидную победу и, имея две трети мандатов, обладает теперь такой свободой действий, которая позволяет ей даже вносить изменения в Конституцию.
═
От победителей не ждут нахальства
═
От такого победителя ожидают в качестве рефлекса осмотрительности. Нахальное использование власти, попытки выиграть вчистую любую игру – в политике все это, как правило, грозит расплатой. Но что происходит? «Единая Россия» занимает в Думе все важные посты. Вносятся изменения в регламент, чтобы осложнить жизнь оппозиции и независимым парламентариям. Что это означает? Как объяснить этот дефицит уверенности в себе у победителей? Чего они боятся?
Такие же вопросы возникали и в ходе президентской предвыборной гонки. Кого было опасаться Путину? Но, несмотря на это, его люди пускали в ход все средства. До самого последнего момента соперники действующего президента, которые должны были представить 2 миллиона подписей в свою поддержку, пребывали в неизвестности относительно действительности своей регистрации в качестве кандидатов, и были чуть ли не одной ногой в тюрьме из-за возможной фальсификации подписей. Постоянное присутствие президента в электронных СМИ контрастировало со своего рода бойкотом его соперников. Путин отказывался от любой публичной дискуссии по конкретным темам с другими кандидатами.
Честным такой подход не назовешь. У сторонних наблюдателей сложилось впечатление, что в рамках ныне существующей в России политической системы соперники президента воспринимаются как назойливые, самонадеянные и, собственно говоря, ненужные люди; в любом случае не как граждане страны, имеющие право на эту самонадеянность и на честные условия конкуренции.
Позволительны сомнения в том, что в условиях честной предвыборной борьбы окончательные итоги голосования за Путина были бы намного ниже 71%. Ведь этот результат довольно точно соответствовал прогнозам. И совершенно очевидно, что Путин был вновь избран потому, что российские избиратели в основном довольны его работой. То есть в такого рода избирательной кампании вовсе не было нужды, для того чтобы добиться ожидаемого результата. Но она еще больше содействовала постепенному ухудшению настроя в отношении России. А жаль.
Ведь настрой с определенной задержкой перетекает в конкретную политику. В отношениях между Россией и ЕС это уже проявляется. Кто хоть раз заглянет в документ Еврокомиссии под названием «Отношения с Российской Федерацией» от 9 февраля 2004 г., тот в этом убедится. Там преобладают фрустрация по существу дела («растущие негативные моменты, недостаточный прогресс в конкретных делах») и раздраженность тона, дело доходит даже до рекомендации о том, чтобы перед будущими переговорами с Россией страны ЕС договорились между собой о «красных линиях», которые нельзя будет перешагивать.
Тон меняется и в Соединенных Штатах, причем тут, разумеется, играет свою роль и президентская предвыборная кампания. В своей статье для «Известий» госсекретарь Колин Пауэлл довольно точно передал критику, встречающуюся в кругах общественности. Климат становится более суровым.
═
Россия не нуждается в сравнениях
═
Правда, существуют и другие мнения. В последнем номере американского журнала «Форин афферс» Андрей Шлейфер и Даниэль Фрейсман опубликовали интересную статью о России. Она называется «Нормальная страна» («A Normal Country»). Авторы отвергают чрезмерную критику в отношении России, аргументируя тем, что эта страна представляет собой сегодня «типичное капиталистическое демократическое государство со средним уровнем доходов». В этом плане, отмечают авторы, за последние 12 лет здесь было достигнуто многое. А тот, кто муссирует вопросы, связанные с недостатками в сферах демократии и прав человека, кто сетует на несуразные отношения между экономикой и политикой, а также на коррупцию, тот пусть лучше сравнит Россию с другими типичными странами со средними доходами, например с Мексикой, Аргентиной, Малайзией или Южной Кореей. Тогда Россия по всем параметрам будет выглядеть совсем не так уж плохо.
Я не знаю, нуждается ли Россия в подобной поддержке научно-сравнительного плана. Скорее нет. После победы на выборах президент Путин заверил, что намерен продолжать реформы, следовать путем демократизации и укреплять как многопартийную систему, так и гражданское общество. Ему предоставлена власть для того, чтобы осуществить такую программу. Нигде в мире «хорошая власть» не будет слишком долго конфронтировать с тем, как она возникла. Но она действительно должна проявить себя как «хорошая власть» – в честном обращении с проигравшими, в организации системы «контроля и противовесов» в обществе, в парламенте, в правительстве и за их рамками, в поощрении общественной активности и в том числе критики.
Германия не хочет быть втянутой в струю глобального антироссийского настроя. Германия хочет видеть Россию в качестве уважаемого соседа и партнера. Россия, которая при всем своем позитивном развитии не боится называть свои слабые места и старается их преодолеть, не нуждается в поддержке посредством анализов, согласно которым по сравнению с другими она является «нормальной страной».
Берлин
