Нина Горланова Однажды в одной семье пропала собака, дура такая. Взяли ее с собой в новогоднюю ночь на улицу – запускали фейерверк. А Хельма услышала эти трески и подумала: трещит по швам весь мир. Она взвыла и умчалась зигзагами в темноту.
Дети – Глеб и Василина – первого января целый день шептали: «Приди, Хельма безбашенная, вернись!» А их родители даже второго января еще глотали таблетки, рассыпая их по пианино. А на третий день Василинка спросила брата: «Мама с папой так и будут теперь – не обращать на нас внимания?» – и позвала его строить домик в коробке из-под компьютера.
– Я занят.
– Глеб – черствый хлеб, – обозвала она его.
– А ты Василинка-соплинка-оксолинка.
– А я не пущу тебя в свой домик.
Василина понесла в коробку китайскую куклу, китайские ножницы и лоскутки, а потом потихоньку взяла еще и фонарик брата. Стала его включать, выключать, потом посветила им за пианино. И увидела там фиолетовую таблетку. Эти таблетки успокаивали маму от пропажи собаки. И ведь мама твердила всю жизнь: «Дети, никогда не глотайте никаких таблеток, только из моих рук!» А Василина подумала: «Ну съем одну, только одну, чтобы успокоиться, как мама». И проглотила!
ВОТ НЕПОСЛУШНАЯ КАКАЯ!
Вдруг она увидела, что мимо прошли большие ноги в шлепанцах брата. Обернулась к пианино – а оно превратилось в огромную, черную, блестящую гору. Одежда, оказывается, свалилась с нее и лежала на полу: юбка как синее озеро, а футболка как туман, который лег отдохнуть. Василинка стала дрожать от холода и закуталась в кукольный лоскуток.
Она испугалась, что ей попадет от мамы, и спряталась на всякий случай за ножку пианино. Василинка еще не поняла, что случилось, и тут из-под пианино высунулось чудовище с усами величиной с него. Его одежда, будто коричневая пластмасса, при движениях скрежетала, как рыцарские доспехи в кино.
– Узнаешь, нет? – спросило чудовище. – Я тот самый таракан, за которым ты гонялась и хотела прихлопнуть. Но я тебя не съем. Ты ведь человек и многое умеешь делать.
И он повел ее на свою родину – в трещину в полу. Это было под пианино, но почему-то было светло. Таракан сказал:
– Особенно осторожно ходи возле светящейся плесени. Не наступи, а то будем сидеть в потемках. Я с таким трудом вырастил эту плесень.
Потом он принес Василинке какой-то комок, будто слепленный из ноздрей, и сказал:
– Я не только красивый, но и добрый. Давай питайся. И нечего отворачиваться! Люди это называют крошкой хлеба.
Таракан поужинал другой крошкой хлеба, икнул и спросил:
– Ты умеешь рисовать бабочек? У меня есть бумага и осколок карандашного грифеля. Люди чинили, уронили, а я тут как тут.
Василинка нарисовала бабочку с глазами, перевернула лист и нарисовала ее без глаз.
– Это бабочка со спины, – пояснила она.
Таракан от восторга упал, захлопал всеми шестью лапами и закричал:
– О! А! Где ты, моя краса?
Когда он успокоился, то принялся рассказывать:
– И я был молод! Силы кипели, я отправился в кругоквартирное путешествие┘ Усы мои, усы! От каких опасностей вы спасли меня в пути! Один раз чуть не съел меня затумбочный паук, два раза чуть не прошлась по мне тапком ты┘
– Извините, извините! – испуганно воскликнула Василинка.
Взволнованный таракан махнул коричневой лапой – мол, не мешай! И продолжал:
– В Пустыне Подоконника я чуть не умер с голоду, но мучения были ненапрасны. Это было летом. Стояла жара, и створка окна оказалась открыта. Мимо пролетела бабочка в сахарно-желтом сиянии. О, чудная! Царица воздуха! – и усатый рыцарь захотел снова упасть на спину.
Но Василинка удержала его:
– Рассказывайте – дальше-то что было?
– Дальше – ни-че-го, – бедное насекомое понурило свои усы. – Я тоскую, тоскую по моей воздушной, нежнокрылой! Видела бы ты, какие у нее трепетные усики!
– А Заболоцкий говорил: у бабочек страшные морды.
– Кто тебя этому учит? – закричал таракан.
– Не ори на меня, дельфин очумелый! Мама мне это сказала. Кстати, отпусти меня к ней.
Таракан хитро скосил глаза на коричневой морде: мол, сначала расскажи сказку. Что поделаешь! Василинка начала лепить сказку:
– Жили были слоних со слонихой┘
– А кто они такие? – перебил таракан.
– Это такие – больше человека, нос трубой.
– Не может быть, – начал сердиться таракан. – Ты меня хочешь сильно напугать, чтобы я упал в обморок┘ а ты сбежишь.
– В сказке так нужно, – сказала она маминым голосом. – И потом все кончится хорошо.
– Точно хорошо? – доверчиво спросил он. – Тогда продолжай.
А сам вдруг заснул. Во сне он дергался и кричал: «Не надо тапка! Не надо!»
Василинка потихоньку выскользнула из щели. Страшно далеко, на другом конце комнаты, мама и папа спали, сидя на диване. Бедные! Они ждали звонка из милиции – надеялись, что их дочку найдут. Мама была закутана в свой серебристый шарф – от него шел во все стороны дрожащий свет. Василинка пошла на свет шарфа и стала взбираться по маминой вязаной юбке.
Долго, полночи поднималась она на диван. Срывалась, набивала синяки и шишки и снова начинала взбираться. Наконец подползла, вся усталая, к маминому уху и запищала изо всех сил:
– Это я, твоя дочка!
Но мама ничего не слышала, только заметалась от щекотки в ухе. Девочка испугалась, что ее нечаянно раздавят, и уползла в уголок дивана. Вдруг за дверью залаяла┘ да-да, Хельма! Собака нашлась сама, вот ведь какая умница. Приехала на лифте на третий этаж, конечно, с соседями. Стала царапаться в дверь, а потом бросилась к хозяевам, визжа: «Привет и дайте пожрать!»
И вдруг видит, что никто ей не радуется. Хельма бросилась за объяснением в детскую, потому что услышала, как там проснулся Глеб.
– Вот тут какая беда, Хельма! – сказал Глеб. – Пропала ведь наша Василинка-красивинка. А одежда почему-то здесь.
– Гав, – сказала Хельма, что в переводе означало: нельзя отлучиться – вы все тут начинаете теряться без меня!
Отругав родителей, она сама принялась за поиски. Вдруг запах Василинки позвал ее в самый угол дивана. Она стала хватать то папу, то маму за одежду и визгом сообщила:
– Я, я нашла! Я здесь самая умная! Дайте мне за это косточек!
Мама обрадовалась и тут же запечалилась: как же дочь большой сделать. Пошли к врачу, и он нисколько не удивился, словно к нему сто раз приносили девочек величиной с таракана. Пошевелив умными буграми на лбу, он устало и печально сказал:
– Можно вылечить с помощью уколов. Причем нужно сто уколов, а столько в одно место не войдет.
И начали Василинке делать уколы и в спину, и в руки, в ноги, и в уши. И она выросла! Папа и мама гостей на радостях позвали, нам позвонили. Мы там были, пепси пили.
