Станислав Минин. В Свято-Даниловом монастыре в среду прошла пресс-конференция. Ее тема – «Армия и Церковь в XXI веке». На конференции презентовали сборник статей под названием «Наука побеждать». Замначальника Главного управления воспитательной работы Вооруженных сил РФ генерал-лейтенант Владимир Бусловский сообщил, что в воинских частях на добровольной основе «духовно окормляют военнослужащих» около 2 тыс. православных священников. В свою очередь, глава Синодального отдела Русской православной церкви по взаимодействию с ВС протоиерей Димитрий Смирнов заявил, что его структура готова снабдить духовенством все дивизии. Дело за малым – придать такому духовенству «легальный» статус.
Тем не менее можно сказать со всей определенностью, что института военных капелланов в обозримом будущем в России не появится. В Министерстве обороны сейчас дуют иные ветры: там задумали сокращать число «людей в погонах» за счет военных врачей, юристов и журналистов. Снимать погоны с врача и навешивать священнику было бы не лучшей задумкой. Но религиозные организации вроде как этого и сами не хотят. Им нужно, чтобы духовенство в качестве гражданских служащих включили в штат ВС с тем, чтобы оно легально выполняло свои «душепопечительские функции».
В принципе государство должно заботиться о том, чтобы в армии удовлетворялись хотя бы самые основные религиозные нужды граждан. Чтобы военнослужащие могли посетить храм, совершить молитву, причаститься, есть разрешенную религиозными установлениями пищу и т.д. В противном случае религия в глазах государства обретает статус ненужной гражданской привычки, от которой молодому человеку на время службы в ВС все равно придется отказаться, вроде катания на роликах или посещения дискотек. Но разве может такое случиться, если об общественной значимости религии говорят и Путин, и Медведев? Нет, нет и еще раз нет! Значит, именно Министерство обороны должно организовывать конференции, приглашать на них духовенство, выпускать соответствующую военно-патриотическую литературу, при всяком удобном и неудобном случае говорить в СМИ о сотрудничестве с религиозными организациями. Чтобы все вокруг понимали: государству это нужно, армии это важно!
Однако выходит, что в армию прежде всего тянутся сами религиозные организации. В первую очередь – Русская православная церковь, остальные еле заметны за ее широкой спиной, даже на ежегодных сборах военного духовенства. Церковь проявляет инициативу. Она как будто пинает государство в бок, приговаривая: «Давай, давай! Люди в казармах заждались!» А вот заждались ли? Велик ли реальный запрос на духовенство в частях? Определить это довольно непросто.
Можно зайти в казарму, подсчитать, сколько солдат носят нательные крестики, определить, что таковых, скажем, 40 человек. Но это вовсе не будет означать, что 40 солдатам срочно нужно «выдать» православного священника. В большинстве своем они и вовсе могут не знать, зачем конкретно им нужен священник, о чем и почему они должны с ним разговаривать. Никто не проводит среди солдат опросов на тему: «Хотите ли вы видеть в части священника, муллу или раввина?» А сама атмосфера в наших Вооруженных силах не слишком располагает военнослужащих обращаться наверх с подобными просьбами. Как в советском анекдоте: «Имею ли я право?» – «Имеете!» – «Хорошо, тогда могу ли я?» – «Нет, не можете!»
Чтобы «официально» пригласить духовенство в армию или на флот, для начала нужно реформировать эти самые армию и флот. Когда военнослужащий начнет понимать, что он все-таки индивидуум, личность со своими потребностями, а не просто винтик в механизме, тогда и можно будет понять, нужны в частях священники и муллы или не нужны. Если такого рода реформы невозможны, то остается лишь развести руками. Когда слышишь из уст представителей РПЦ, что «военнослужащим необходимо духовное окормление», сразу хочется спросить: кому именно необходимо? Рядовому Иванову, Петрову, Сидорову, Рабиновичу, Баутдинову? Абстрактных военнослужащих не существует, это прежде всего граждане, сознательные личности, связавшие на два года или больше свою жизнь с Вооруженными силами.
Со свободой совести дела порой лучше обстоят в тюрьме, нежели в армии. В воинских частях отсутствует механизм последовательной реализации такого рода свобод. Если в части открывается православная часовня – всех строем ведут на молитву. В том числе татар, башкир и калмыков. Порой строем также и крестят. Получается, что не душа ищет попечительства, а попечительство душу. Это называется насилием над совестью, и совершенно неясно, почему государство должно создавать для него площадку.
