– Какую книгу вы прочли недавно?
– Последние несколько недель я жил с Довлатовым. Читал его прозу и публицистику, делая каждый день новые открытия. Удивительно, что писатель, которого в России начали читать всего пятнадцать лет назад, сегодня воспринимается как абсолютный классик. Он лихо перешагнул через постмодернизм и предвосхитил сегодняшнюю, начала ХХI века, поэтику, отношения современных писателей с прототипами, с собственной биографией и собственной совестью, с документальной речью. Перечитал книгу Карла Юнга «Воспоминания, размышления, сновидения». Это та книга, которую имеет смысл перечитывать каждому человеку. Для профилактики.
– Какой фильм из увиденных за последнее время впечатлил больше других?
– Мое последнее сильное впечатление – фильм Даниса Тановича «Ад» с Эмманюэль Беар, Карин Виар и Мари Жилен. Фильм снят по сценарию Песевича и Кесьлевского, величайшего режиссера, который оставил нам сценарную трилогию: «Ад», «Рай» и «Чистилище». Фильм не заметили, его не взяли на крупнейшие фестивали, он не попал в Канны, а я вижу, что это – большое кино. Удивительный фильм, об очень простых истинах, а ощущения такие, как от Данте┘ И при этом режиссер не ставит диагноза европейской культуре, что делает тот же Ханеке в «Пианистке». Есть какая-то очень здоровая балканско-славянская энергетика, витальность в этой номинально французской картине.
– Следите ли за театральными событиями?
– Прошлый сезон закончился на очень радостной ноте. Это фестиваль современной британской драматургии, который «Новая драма» делала с Британским советом. Спектакль Марка Равенхилла «Продукт». Сильная пьеса, сумасшедшая. Марк рассказывает о том, как кинопродюсер пытается заполучить в свой фильм кинодиву, суперзвезду. Пьеса ставит глобальный диагноз не только искусству, культуре, но и социуму вообще. Той среде, где угадываются ожидания, где режиссеры и продюсеры, совершенно не задумываясь, перешагивают грань, где заканчивается честность и начинается конъюнктура. Это же абсолютно нормально для нас – рассуждать о том, сколько трупов должно быть в кадре, типа «четыре трупа для картинки маловато┘».
– Смотрите ли телевизор? Что нравится или, наоборот, раздражает?
– Телевизор не смотрю в принципе. Иногда только хороший футбол, например, английскую премьер-лигу. Конечно, спорт тоже превращается в бизнес, но здесь пока еще есть место для случайностей, для мужества, для божественных неожиданностей, есть то, что не зависит от рейтингов и маркетинга. А еще время от времени включаю пошлое реалити-шоу или канал Муз-ТВ. Интерес ко всему этому – скорее зоологический. Я сканирую происходящее. Делаю это примерно раз в месяц. Вчера включил Муз-ТВ и видел клип группы «Республика счастья». Это феноменально. Продукт «Фабрики звезд» по сравнению с «Республикой счастья» – это как Бетховен и Игорь Крутой.
– Как и где предпочитаете отдыхать?
– Отдыхать предпочитаю в Тарусе, еду к маме. Она человек городской, но десять лет назад, когда ей уже за пятьдесят было, решила перебраться в деревню. Теперь у нее две коровы, двадцать овец, два парника, полсотни кур, столько же гусей, столько же уток┘ И всем этим она занимается сама, плюс куча цветов, собаки, кошки. Когда я смотрю на все это, я понимаю: вот она – жизнь. И никаких «республик счастья». Завидую немножко, но пока не могу себе этого позволить.
– Ваш любимый ресторан?
– В Москве много симпатичных мест. Но я категорически настаиваю на том, что за последние годы в Москве не появилось ни одного проекта, который выдержал хотя бы один сезон конкуренции с кафе «Пушкин». Это по-прежнему лучший ресторан в столице. «Пушкин» – выдающийся концептуальный проект, в котором присутствует элемент постмодернистской игры, деконструкции. При этом эпохи перемешаны: здание построено всего десять лет назад, но, кажется, с каждым годом все меньше и меньше людей, которые помнят об этом. Уверен, что пройдет еще 10–20 лет – и к этому дому москвичи будут относиться как к зданию, построенному во времена Александра Сергеевича. За границей нравятся хижины-веранды на берегу Индийского океана. Люблю, когда тебе приносят только что выловленных крабов. Где-нибудь в районе Гоа или южнее. В ресторанах, которые расположены на пляжах, ставят на песок плетеные столики. К вечеру к ним начинает подходить вода, и она уже у самых ног – это прилив. Подходит официант, ставит этот стол чуть выше┘ Небо, звезды, океан┘ Здесь ни один столичный ресторан конкуренции не выдержит...
НГ-Культура 
