0
7632
Газета Культура Печатная версия

08.06.2021 18:46:00

Василий Петренко: "В работе с оркестром я не терплю трех вещей – равнодушия, хамства и алкоголизма"

Дирижер готовит новый сезон фестиваля "Лето. Музыка. Музей" и приступает к руководству Госоркестром

Тэги: фестиваль, госоркестр, василий петренко, интервью


фестиваль, госоркестр, василий петренко, интервью Петренко планирует программу фестиваля «Лето. Музыка. Музей» уже на 2022 и 2023 годы. Фото с сайта www.njerusalem.ru

В середине июля в подмосковном музее «Новый Иерусалим» пройдет IV Международный музыкальный фестиваль «Лето. Музыка. Музей». Его художественный руководитель Василий ПЕТРЕНКО сфокусировал программу фестиваля вокруг 50-летия со дня смерти Стравинского. На этом фестивале пройдут первые совместные концерты Петренко и Госоркестра им. Светланова, уже после того как Министерство культуры объявило о назначении Василия Эдуардовича художественным руководителем оркестра (контракт начинается 1 сентября). Корреспондент «НГ» Марина ГАЙКОВИЧ поговорила с маэстро о его интересе к open-air-фестивалям и планах в работе с Госоркестром.

Чем занимаетесь в последний год?

− Дирижирую.

Вам повезло!

− Но не только. Год назад я сделал серии интервью с людьми разных профессий, которые оказались наиболее уязвимы перед пандемией. Интересно теперь вернуться к ним и узнать, настолько точными были наши прогнозы на будущее. А примерно с октября я работаю практически каждую неделю. В основном это работа без публики – записи, трансляции. Но все же она есть. Конечно, карантин вносит и ограничения. Быть дирижером при закрытых границах непросто, чтобы передвигаться между странами, нужно преодолеть бумажную волокиту. Одно из разрешений на въезд мне пришло, например, за 10 минут до вылета самолета. Молчу уже о том, что одних только тестов за последний месяц я сделал девять раз. На ближайшее время у меня запланированы концерты в Испании, Израиле, потом я проведу последнюю неделю в Ливерпуле и приеду в Москву на фестиваль.

Последняя неделя в этом сезоне?

− Нет, я заканчиваю там свою работу как художественный руководитель и перехожу в статус почетного дирижера. А в новом сезоне у меня начинается контракт с Королевским филармоническим оркестром в Лондоне.

Даже несмотря на то, что в Ливерпуле у вас был пожизненный статус худрука?

− Да. Я буду работать с этим оркестром примерно две-три недели в год. Невозможно успеть все, а гнаться за титулами бессмысленно, это ни к чему хорошему не приводит. Когда ты приезжаешь на три-четыре недели в год, это ни тебе, ни коллективу не приносит особого удовлетворения. А в связи с тем, что с сентября начинается работа с оркестрами в Москве и в Лондоне, к тому же продолжается работа с Европейским молодежным оркестром, на все просто не хватает времени. Ну зачем? Конечно, Ливерпуль − большая часть моей жизни и надеюсь, что в будущем с удовольствием смогу приезжать туда.

leto002-t.jpg
Фото предоставлено пресс-службой музея
Есть ли у вас уже план работы с Госоркестром? Какие проекты, идеи вы хотите реализовать с этим коллективом?

− Во-первых, мы будем продолжать проекты, которые ведет Владимир Михайлович Юровский. У нас есть определенные договоренности с директором Московской филармонии Алексеем Алексеевичем Шалашовым об определенных концертах, с другими организациями. Я не думаю, что в программном плане будет какой-то колоссальный сдвиг, но мне хотелось бы более долгосрочных масштабных проектов. Например, сыграть цикл симфоний Малера в течение двух лет или симфоний Мясковского, которые можно было бы не только исполнить , но и записать. Есть масса сочинений, которые оркестр не так часто играл, например «Русалочку» Цемлинского, к сожалению, мне не удалось в силу пандемии продирижировать в Москве с Госоркестром. В какой-то мере мы компенсируем это на фестивале в «Новом Иерусалиме». Есть идеи по кросс-жанрам. Допустим, пригласить к сотрудничеству рок-музыкантов, из джаза, из фольклорной среды. В Московской филармонии есть возможность для использования разных технологий, так что можно сыграть «Турангалила» Мессиана с визуальными эффектами… То есть мне интересно расширение границ, в разумных пределах, разумеется.

Я попытаюсь сделать так, чтобы увеличилось количество гастролей оркестра. В силу того, что у меня для этого есть больше возможностей, я не связан эксклюзивными обязательствами с другими коллективами и агентствами. И особенно сейчас мне кажется это очень важным. Помимо пандемии в мире есть некоторая политическая напряженность, а культура может быть послом, средством сближения наций, сближения людей. Это то, что позволяет нам не забывать, что, несмотря на все политические трения, культурная общность человечества все равно остается превыше всего.

ГАСО, если не ошибаюсь, единственный оркестр в России, где нет главного дирижера. Вы, как и Юровский, стали его худруком. Почему так?

− Мне кажется, в России стоит пересмотреть эти функции. В целом это одна и та же должность и одно и то же количество работы.

И времени с оркестром?

− Да. На следующий сезон только в Москве у меня запланировано около 20 концертов с оркестром, плюс подготовка, плюс гастроли. Это около 12 недель в году.

Это много?

− Это общемировая практика. И это в моих интересах, в интересах оркестра, когда я понимаю, что если мы будем работать вместе меньше, то это не оставит никакого следа, никакой марки. И если оркестр это понимает, то наша совместная работа идет в удовольствие, нет никакой обязаловки.

Часто так бывает, в том числе и с Госоркестром, что, когда коллектив играет с приглашенным дирижером, качество заметно проседает…

− Я никак не могу это прокомментировать. Мне кажется, тут многое зависит и от дирижера, а не только от худрука или музыкантов. Завтра я в первый раз после объявления о моем назначении встречусь с оркестром и буду в том числе и об этом говорить на репетиции. Независимо от того, кто перед вами стоит и какие вы испытываете чувства, хочется, чтобы ко всем дирижерами и солистам, стоящим перед вами, вы относились с теплотой и одинаковым энтузиазмом. Естественно, что человеческий контакт не всегда срабатывает. Но, условно, Чайковский не виноват в том, что вы, может быть, не уважаете или не любите данного конкретного дирижера и, на ваш взгляд, его качества не соответствует Госоркестру. Вы – Госоркестр, и планка никогда не должна опускаться ниже определенного уровня.

Еще один момент, который я считаю нужным проговорить: публика не виновата в том, что, условно, Второй концерт Рахманинова вы сыграли уже раз 25 и устали от этой музыки, слушатели не должны этого почувствовать. Поэтому, конечно, эту среднюю планку нужно повышать. А что касается меня, то я считаю главного дирижера и худрука позициями идентичными. Набор функций тот же самый: определение общей репертуарной политики, определение в оркестре каких-то болевых точек и их улучшение, а также, хотя это не прямая обязанность, но улучшение материально-технической базы.

Как раз это самая главная болевая точка оркестра − отсутствие достойного репетиционного помещения.

− Мы говорили с министром об этом, и я даже смотрел некоторые объекты. Я очень надеюсь, что эта проблема будет решена. Что касается творческого процесса и работы с оркестром, я не терплю трех вещей – равнодушия, хамства и, что косвенно относится к творчеству, алкоголизма.

Вы сталкивались с этим?

− Разумеется, не на своем личном опыте. Я на Западе прожил много лет, и там есть масса вещей, которые, на мой взгляд, значительно хуже в творческом процессе, но они связаны с менталитетом. Но есть вещи, которым нам надо учиться. Например: как дирижера и руководителя, меня абсолютно не должно волновать, что происходило в жизни оркестранта вчера. И даже то, что происходило сегодня. Музыкант должен обязательно посмотреть свой репертуар до начала репетиции, должен прийти подготовленным. В большинстве случаев мы играем пьесы, которые сегодня можно послушать двумя кликами, поэтому кроме знакомства со своей партией не мешает познакомиться с тем, как звучит сочинение. И в-третьих, быть в физической и ментальной форме, позволяющей с максимальной отдачей работать. Вот эти вещи – они для меня как основа, как умываться по утрам.

Уважение друг у другу − это чрезвычайно важная вещь, это то, чему нам надо учиться, причем не только в личных отношениях. Надо понимать, что если ты по каким-то причинам сыграл не ту ноту, это неуважение к своим коллегам и этого быть не должно. Нужно добиваться максимальной отдачи от себя самого.

В музыке не может быть равнодушия. Можно не соглашаться с трактовкой, предложенной дирижером, можно с ней спорить, но равнодушия быть не должно. Не должно быть «да мне все равно, я просто пришел сыграть ноты». Это те вещи, которые очень важны, на мой взгляд. Естественно, что мы все люди, у всех есть какие-то неприятности, настроение меняется, это понятно, мы же не роботы. Но при этом все же позитив по отношению друг к другу обязан быть. Это то, чего в принципе в российском менталитете не хватает, как мне кажется. Тратить энергию на конфликты бессмысленно, энергию лучше потратить на созидание. И это же относится и к музыке, даже к конкретной музыкальной фразе. Как та или иная фраза, исходя из контекста, исходя из знания автора, может быть сыграна. Индивидуально музыкантом. И эти вещи очень важны помимо общности идей.

А вы готовы к идеям музыкантов, отличным от ваших?

− Это тоже вопрос уважения, взаимного. Я в своей практике встречался с тем, что музыкант из оркестра спрашивает: «Маэстро, а можно попробовать так-то и так-то?» Я готов это обсуждать. Для меня это даже некий образовательный момент, мне пришлось этому учиться на Западе. Тому, что существует несколько точек зрения, все они могут быть правильными. А у нас, к сожалению, в менталитете заложено, что есть две точки зрения, моя и неверная.

leto001-t.jpg
Фото предоставлено пресс-службой музея
Вы художественный руководитель фестиваля «Лето. Музыка. Музей». Чем вам интересен этот проект?

− В России не так много больших фестивалей формата оpen air, а может, и вообще нет. Из ближайших − фестиваль в Клину или отдельные акции вроде исполнения опер «на пленэре», отдельных концертов.

Такие даже на Красной площади и на Дворцовой проходят.

− Разумеется, но это не фестивали! А фестиваль для меня – это концертная программа, от пяти и более концертов, которая объединена единой художественной идеей. Либо рядом художественных идей, которые четко прослеживаются. Как в Зальцбурге, например, где Моцарта исполняют обязательно. Есть фестивали монографические, как, например, фестиваль музыки Малера. Есть идея променадных концертов, как на ВВС Proms. Есть образовательные идеи, как в Америке, – это, например, Танглвудский музыкальный фестиваль (Tanglewood) в Бостоне или музыкальный фестиваль в Аспене.

Возвращаясь к нашему фестивалю – мне кажется, что здесь есть огромный потенциал с разных точек зрения. Для меня сцены Москвы классической музыкой очень насыщены. Особенно в последний год − понятно, по каким причинам, потому что концерты с публикой были разрешены в основном только в России. Музыкальная жизнь Подмосковья – региона огромного − еще не настолько богата, здесь есть куда развиваться. И кроме того сам формат open air для меня лично добавляет к восприятию музыки очень много.

Правда? Мне всегда казалось, что исполнение академической музыки вне акустического пространства очень ее обедняет.

− Это так, но есть другие параметры, не менее завораживающие. Например, на фестивале в 2019 году, когда мы играли симфонию Малера, дождь сменило солнце, появилась радуга, было ощущение, что сама природа следовала музыке. На природе все, не только музыка, ощущается иным образом. Концертный зал – храм искусства, безусловно, скажем так, ограничен стенами. Здесь же, в условиях открытого пространства, вы никуда не денетесь от той красоты, которая вас окружает, здесь совершенно другое восприятие искусства. Сопоставления, возможно несознательного, музыки и природы, архитектуры – а в нашем случае это потрясающий вид на монастырь – не избежать. На природе антураж меняется. Солнце движется, появляются тучи, поют птицы, шелест листьев, ветер, даже дождь − это все добавляет очень сильно. Я понимаю, почему для вас важна акустика – мы, профессионалы, слушаем музыку с аналитической точки зрения и не всегда можем переключиться, к большому моему сожалению, кстати, на чисто эмоциональное слушание.

Но для большинства слушателей вот это предварительное действо очень важно. Приехав сюда, посмотрев выставку в музее, насладившись красивым видом, послушать музыку – ощущения, возможно, будут более полные, чем когда ты на метро в час пик едешь в столичный концертный зал. Что касается звучания, то в этом году у нас будут концерты в атриуме, и я даже думал о том, чтобы играть без подзвучки, так как здесь есть своя акустика.

Хотите пробовать?

− Я, честно говоря, даже на большой сцене пробовал работать с живым звуком. Но по своему опыту участия в западных open-air-фестивалях могу сказать, что сегодня выстроить акустику можно и на открытом воздухе, все зависит от технологий и мастерства звукорежиссеров. Я участвовал в фестивале в Лос-Анджелесе, в Холливуд Холл. Там огромный амфитеатр на 25 тысяч слушателей. У меня была возможность послушать репетицию другого дирижера. И я ходил по этому огромному пространству, как по стадиону, и почувствовал, настолько мастерски выстроена система колонок и подзвучки: создавалось полное ощущение, что ты сидишь в концертном зале. При этом за границей амфитеатра вообще ничего не слышно.

Это фантастика.

− Звукорежиссеры этого фестиваля обязательно приходили, задавали вопросы по партитуре, которую они отлично знали. Спрашивали о характере звука в тот или иной момент – может быть, вы хотите здесь глуше, а здесь богаче…

В Европе тоже есть фестиваль, который очень близок нашему формату. Он проходит в австрийском Графенегге, я много раз там выступал. Это относительно молодой фестиваль, ему около 30 лет. Графенегг находится в 60−70 км от Вены. Идея та же самая: чтобы во время относительно мертвого сезона венцы могли послушать что-то за исключением вальсов семьи Штраусов, побывать на природе, к тому же в интересном месте. Здесь есть замок, его можно посетить, в замке тоже есть музей – исторический. К тому же это винодельческий регион, так что к культуре прилагается приличная гастрономия. Художественный руководитель этого фестиваля − Рудольф Бухбиндер, а директор − потомственный граф, владелец замка. Постепенно, при мощной поддержке региона фестиваль очень вырос. Стимулируется и развитие инфраструктуры: построен новый гостиничный комплекс, заключены сделки с разными винодельнями и т.д. На фестивале образовательная программа как для регионального молодежного оркестра, так и для молодежного европейского оркестра, совместный кампус. Более того, так как иногда во время фестиваля бывают дожди, здесь построили концертный зал с крышей – на то же количество мест, что и в открытом амфитеатре, и билеты продают с указанием места в обоих залах. За полчаса до начала концерта организаторы получают прогноз и решают, в какой аудитории будет идти концерт. Конечно, наш фестиваль только в начале этого пути, но я очень рад, что у областного правительства есть желание развивать его, к тому же есть ряд предпринимателей, у которых есть заинтересованность в фестивале. Я вижу этот фестиваль в итоге как своего рода Summer Proms. Мне кажется, что в Москве есть в этом необходимость. Сидеть в пыльном городе в выходные особенно никому не хочется, и мы дарим идеальную возможность провести один или несколько дней вместе с природой, искусством и музыкой. И если транспортная инфраструктура будет работать бесперебойно, то у большого летнего фестиваля есть все шансы. Ведь здесь можно устроить и кулинарные зоны, и детские зоны.

Вашими устами да мед пить…

−Я же реалист, я не говорю, что все это появится в течение ближайших двух, трех или пяти лет. Я буду счастлив, даже если хотя бы половина из этого появится в течение моей жизни. Очень важно и появление образовательных программ. Я более чем уверен, что талантливые молодые или юные музыканты есть не только в Москве, но и в области, но возможностей у них все же меньше. И можно на базе нашего фестиваля сделать большой образовательный центр. Я считаю, что это необходимо.

Я давно сотрудничаю с Музыкальным фестивалем в Аспене, в Колорадо. Это место знаменито своим горнолыжным курортом, но это зимой, а на все лето туда съезжаются лучшие молодые музыканты США. Они образуют два полных оркестра – молодежный из студентов и взрослый − из состава преподавателей, это, в свою очередь, тоже лучшие музыканты всех оркестров США. Они делают гигантское количество концертов − около 100, порой дважды в день. Концерты эти тоже проходят на открытом воздухе, правда, там есть шатер. Сейчас в Аспене построили кампус для студентов, там есть комнаты для индивидуальных занятий, отдельное помещение для репетиции полного оркестра. Спросишь любого оркестранта США, где вы получили больше всего знаний и где вы провели самый счастливые моменты в вашей жизни, и он сразу назовет Аспен.

Конечно, я понимаю, что с неба ничего не падает, фестиваль в Истре − долгосрочный проект. Надеюсь, что он будет еще развиваться.

Я очень благодарен музею, его директору Василию Сергеевичу Кузнецову, за всю ту энергию, которую он вкладывает в развитие фестиваля, за его доверие, ведь мы не идем банальным путем и программы составляем довольно сложные. Можно было просто позвать известных артистов и сыграть концерт из хитов. Поверьте, не каждый руководитель согласится на симфонию Малера.

Что вы предлагаете как художественный руководитель, каковы ваши интересы? Какова концепция программы этого года?

− Мне интересна синестезия искусства, мне интересна синкретика жанров, мне интересно, насколько разные жанры друг с другом соприкасаются. В этом году в нашем фокусе − 50-летие смерти Стравинского. Поэтому в программе − три самых известных его балета: «Жар-птица», «Петрушка» и «Весна священная». А в концерте «Виртуозов Москвы» будет музыка к балету «Аполлон Мусагет».

И вокруг этого − масса интересных вещей. Каждый год на фестивале исполняется симфония Малера. В этот раз − Первая. И на перекрестке с Малером появляется фигура Александра фон Цемлинского, который родился 150 лет назад, и его фантазия для оркестра «Русалочка». Цемлинский ассоциировал себя с Русалочкой, как с человеком, пожертвовавшим своей любовью (он был влюблен в Альму Шиндлер, которая вышла замуж за Малера) и не посмевшим сгубить талант, гений Малера. Цемлинский всегда пропагандировал музыку Малера, даже после этой трагической для него истории. Он дирижировал первый посмертный концерт музыки Малера, исполнил «Песнь о земле» в Вене, это был экстраординарный концерт. Кроме этого − уже через Альму, которая тоже сочиняла музыку и в некотором смысле пожертвовала своей карьерой для мужа, − тянется нить к еще одной женщине-композитору, Полине Виардо, которая оставила огромный след в истории культуры, в том числе и русской. Я очень рад, что в программе, посвященной этой легендарной певице, будет исполняться и ее музыка.

Еще одна ниточка идет от Малера: на заключительном концерте мы исполним его цикл «Семь песен последних лет». В другом его вокальном цикле «Волшебный рог мальчика» есть песня «Проповедь Антония Падуанского», которая в переработанном виде вошла во Вторую симфонию. Эта песня написана Малером под впечатлением от картины Арнольда Бёклина «Проповедь Антония Падуанского рыбам». А под воздействием от репродукции другой картины Бёклина «Остров мертвых» написал одноименную симфоническую поэму Сергей Рахманинов, и мы ее исполним на фестивале.

Отмечаем мы и еще одну дату − 150 лет виолончельному концерту Сен-Санса. К 200-летию Джованни Боттезини прозвучит его концерт для контрабаса.

От Стравинского ниточка тянется к Равелю, пианист Кирилл Герштейн исполнит его Первый концерт. Я недавно прочитал, что Стравинской и Равель вели переписку в стихах. Потом у них произошла некая размолвка, которая, как я думаю, носила некий идеологический характер. Стравинский вместе с Дягилевым искали скандала, это была их идея, которая ярче всего отразилась на премьере «Весны священной», когда прямо в зал была вызвана полиция. А у Равеля скандал был в сюжетике, которая, как, например, в балете «Дафнис и Хлоя», тонко балансировала на грани игры и эротики. О «Вальсе» Равеля Дягилев сказал, что гениальная музыка, но это балет о балете, а Стравинский вообще ничего не сказал, взял и ушел. Разошлись и их пути, но был период, когда они вместе, что называется бок о бок, сотрудничали и даже переписывались. Поэтому Первый концерт Равеля очень естественно смотрится в этой истории.

Кроме того, мы затрагиваем и пласт старинной музыки в концерте оркестра Musica Viva, там есть свои сюрпризы и круглые даты. Кроме того, мы отмечаем монографической программой 100-летие Астора Пьяццоллы.

А что касается выбора солистов?

− Моя изначальная идея была в том, чтобы приглашать на фестиваль артистов с советским или российским прошлым. Тех, кто в основном сделал свою карьеру на Западе и по разным причинам не так часто появляется на родине. Поэтому на первом фестивале у нас выступали дирижер Андрей Борейко, пианист Кирилл Герштейн. Кирилл приедет на фестиваль и в этом году. Я рад, что приедет виолончелист Миша Майский. Скрипач Сергей Догадин, до того как выиграл конкурс им. Чайковского, выступал в основном на Западе.

Кирилл Карабиц − дирижер с советскими корнями, надеюсь, приедет к нам в этом году, и мы продолжим сотрудничество в будущем. В следующем году мы сфокусируемся вокруг 150-летия Скрябина.

Тут простор для синкретических идей, ведь Скрябин мыслил музыку в связи с другими видами искусств и не только. В поэме «Прометей» выписала строка света…

− Мы, кстати, с Кириллом Герштейном записали «Прометея» несколько лет назад. Это одна из тех вещей, что мы часто играем. Скрябинскую программу можно сделать очень интересной. Я надеюсь, что пандемия закончится и у нас будет возможность вообще не идти на компромисс в плане выбора артистов и репертуара. Что касается финансов, мы очень благодарны поддержке Министерства культуры, правительства Московской области и областной филармонии. Я надеюсь, что в будущем укрепятся традиции меценатства, которые позволят фестивалю расширяться. Это не обязательно должны быть деньги именно на гонорар артистов. Есть огромное поле для деятельности, не только в переносным смысле. Я имею в виду пространство около музея, которое можно присоединить к пространству фестиваля. Развитие региона и того места, где ты живешь, − это дело всех и каждого. Мне очень хочется, чтобы это все поняли. Нет необходимости и нет возможности ждать, что придет кто-то из Москвы и все это разовьет. Это в наших личных силах, и для начала мы должны в это поверить и что-то сделать. 


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Энергия молодости покорила зал Московской филармонии

Энергия молодости покорила зал Московской филармонии

Марина Гайкович

Лауреаты Конкурса им. Чайковского выступили с Госоркестром Татарстана

0
2010
От "Невесомости" к "Перезагрузке"

От "Невесомости" к "Перезагрузке"

Георгий Соловьев

В рамках проекта "Зима в Подмосковье" проходят крупные художественные выставки и фестивали

0
2264
Продолжительность обучения детей определяет экономика

Продолжительность обучения детей определяет экономика

Антон Зверев

Надо моделировать ситуации, в которых ребенок имел бы возможность взрослеть

0
2480
Самый большой каток Москвы открыли "Зимними узорами"

Самый большой каток Москвы открыли "Зимними узорами"

Ольга Софрина

Сезон на ВДНХ приурочили к 85-летию главной выставки страны

0
4080

Другие новости