Николай Сурков
Фото Reuters
На фоне эскалации конфликта в Газе встает вопрос о способности международных институтов, в первую очередь Организации Объединенных Наций, остановить насилие и защитить мирное население. Надо отдать должное сотрудникам ООН, которые, несмотря на бомбардировки, стараются облегчить участь запертых в Газе людей. Школы ООН и другие объекты, принадлежащие этой международной организации, стали укрытиями последней надежды для свыше 220 тыс. жителей сектора, оказавшихся между молотом и наковальней. Представители Всемирной продовольственной программы делают все возможное, чтобы обеспечить этих дважды беженцев питьевой водой и хоть какой-то едой, однако в условиях блокады, отсутствия электричества и топлива их ресурсы сильно ограничены. Само присутствие ООН в зоне конфликта также дает надежду, что боевые действия будут вестись регулярными армиями хотя бы с минимальным соблюдением международных норм и у гражданского населения появится шанс выжить.
Предпринимаются и политические, и даже военные усилия. Генсек Антониу Гутерриш убеждает ближневосточных лидеров не допустить дальнейшего расползания конфликта и вступления в него ливанской группировки «Хезболла», а специальный посланник Тор Веннесланд ведет переговоры с представителями тех стран региона, в первую очередь Египта, которые могут выступить в роли посредников или поспособствовать решению гуманитарных вопросов – прежде всего организовать гуманитарный коридор для доставки грузов первой необходимости и выхода нонкомбатантов из зоны боевых действий. Кроме того, в предыдущие дни на юге Ливана велась интенсивная передислокация миротворцев ООН, цель которой помешать враждующим сторонам развернуть полномасштабные боевые действия.
Уже начата серьезная работа по фандрейзингу – поиску средств для оказания помощи людям, которые окажутся на положении беженцев после завершения конфликта. Таких, по оценкам специалистов Всемирной продовольственной программы, будет примерно 800 тыс., а на обеспечение их потребностей только в пище в ближайшие шесть месяцев потребуется минимум 45 млн долл. Сумма небольшая в сравнении с военными расходами участников конфликта, но у ООН нет собственных источников дохода, только добровольные взносы стран-членов в бюджет, поэтому вся надежда на щедрость спонсоров. Авторитет и связи ООН обычно позволяют находить средства там, где другие не справляются, но даже до войны программы помощи беженцам в Газе были сильно недофинансированы, и откуда возьмутся новые фонды – вопрос открытый, ведь деньги каждый раз приходится буквально выпрашивать у разных стран.
Итак, ООН не пассивна, но ее роль сводится в основном к гуманитарным усилиям и «контролю повреждений», а на политическом направлении все выглядит печально. Еще события арабской весны продемонстрировали, что ООН все чаще становится либо инструментом для легализации действий против неугодных политических режимов, как это произошло в Ливии, либо оказывается парализована даже в гуманитарных вопросах из-за вражды и разногласий между членами Совета Безопасности. В настоящее время ООН пытается играть роль посредника не только в Палестине, но и в Сирии, Йемене, Ливии. Однако все эти кризисы далеки от разрешения.
Впрочем, не стоит требовать от ООН чудес. Эта организация является не самостоятельным игроком, а одним из механизмов системы обеспечения международной безопасности. Она появилась во времена биполярного противостояния и решала прежде всего задачу недопущения глобального конфликта. ООН следила за соблюдением правил игры и обеспечивала площадку для диалога ядерных держав в кризисных ситуациях.
Задача урегулирования конфликтов локальных относительно эффективно решалась только тогда, когда были политическая воля и консенсус мировых держав, заинтересованных в том, чтобы стычки между их сателлитами не переросли во что-то более серьезное. Однако даже в этих случаях роль ООН обычно сводилась к тому, чтобы организовать переговоры между воюющими сторонами, предложить план примирения, закрепить его резолюцией на уровне Совета Безопасности (СБ), при необходимости ввести миротворцев или наблюдателей, оказать содействие в постконфликтном восстановлении и решении гуманитарных проблем.
Так было, например, на Ближнем Востоке после так называемой войны Судного дня в октябре 1973 года. Заинтересованность США и СССР в снижении напряженности на Ближнем Востоке позволила ООН организовать успешные переговоры о прекращении огня между Израилем и его основными противниками. Есть и другие примеры. Так, в 2016 году на базе российско-американского взаимопонимания СБ ООН смог принять резолюцию 2254 об урегулировании кризиса в Сирии, но затем разногласия между спонсорами резолюции и разное трактование ее сторонами конфликта привели к параличу переговорного процесса, который сохраняется по сей день.
Отдельно стоит упомянуть, что у ООН мало рычагов воздействия на стороны конфликтов. В редких случаях при условии консенсуса в СБ могли быть введены санкции ООН против нарушителей международного мира и безопасности. В этой роли на Ближнем Востоке в разные годы выступали Ливия, Ирак, Иран, оказавшиеся в положении международных парий, но трудно поверить, что санкции могут быть наложены на страны, опирающиеся на поддержку постоянных членов СБ, обладающих правом вето.
Возвращаясь к роли ООН в разрешении текущего кризиса вокруг Газы, приходится признать, что в своем нынешнем виде организация и особенно сотрудники на местах делают максимум возможного и даже чуть больше. Если же требовать от нее более активной миротворческой роли, то для начала надо провести очень серьезную реформу системы принятия решений и финансирования. Однако для этого сперва должна завершиться перестройка миропорядка и выйти на сцену новые игроки, заинтересованные в новых правилах.
