Юлия Петровская Террористический кризис последней недели ударил по имиджу нашей страны, пожалуй, сильнее, чем весь предшествовавший год с парламентской, президентской и чеченской избирательными кампаниями, войной и «делом ЮКОСа». Россия предстала перед глазами всего мира в своем наиболее диком виде. Расстрел сотен детей на фоне беспомощных действий политиков и силовиков надолго останется частью видеоряда в репортажах из России. Так же, как кремлевские звезды, развалины Грозного или бомжи.
Шокированное новыми российскими реалиями общественное мнение в западных странах будет лишь усиливать давление на национальные правительства с тем, чтобы заставить Москву обуздать произвол на Северном Кавказе. Причем не военными средствами, а политическими и экономическими методами, борьбой с коррупцией. Прежде всего этот нажим почувствуется в странах Европейского союза. Сообщество 25 государств уже ждет разъяснений от Москвы в связи с трагедией в Беслане.
Российская власть истолковывает всякое давление в северокавказском сюжете как непонимание Западом существующих там проблем либо как сочувствие террористам. Вполне объяснимо в этой связи, что МИД РФ посчитал циничным призыв ЕС к российским властям предоставить информацию о том, как могла произойти трагедия в Беслане. «Все страны должны сотрудничать, чтобы избежать трагедий, подобной этой. Мы хотели бы также узнать у российских властей, как эта трагедия могла произойти», – говорится в заявлении министра иностранных дел Нидерландов Бена Бота, председательствующего ныне в ЕС. Тут же голландский посол был вызван на Смоленскую-Сенную, где ему выражено «крайнее недоумение» российской стороны. В Москве ждут объяснений. Посол обещал проинформировать свое правительство и вновь выразил соболезнования.
Этот скандал как минимум создает дурной фон для последующих дискуссий с Евросоюзом, включая переговоры об упрощении визового режима, с которыми Москва связывает особые ожидания. Соответствующие переговоры между российским правительством и Европейской комиссией должны начаться в сентябре.
Внешнеполитическое прикрытие трагедии в Беслане выглядит странным не только в случае с голландским послом. Есть и другие шаги, требующие разъяснения. С одной стороны, Москва впервые созывает Совет Безопасности ООН, чтобы подвергнуть осуждению террористический акт, совершенный на ее территории. С другой стороны, российские власти не комментируют предложения о помощи, прозвучавшие от многих государств и в принципе вытекающие из обязательств стран – участниц антитеррористической коалиции. Официально не объявлено, какого рода содействие предложено, какая помощь принята или не принята и по какой причине. Глава МИДа Сергей Лавров не выступал с публичными заявлениями на сей счет.
Понятно ознакомление иорданского монарха – единственного зарубежного лидера, оказавшегося в России в момент трагедии, – с ситуацией вокруг заложников. Непонятно, почему первое заявление президента о Беслане звучит в присутствии иностранного руководителя.
Содержащееся в послании президента положение о силах, считающих, что Россия, будучи ядерной державой, еще представляет угрозу, и использующих террористов в качестве инструментов с целью разрушения страны, может толковаться по-разному. Под такими силами, например, могут пониматься отдельные государства. Это дает повод для ненужной полемики в западных столицах.
Еще один представитель российского руководства, осуществлявший в период трагедии внешнеполитические контакты, – министр обороны Сергей Иванов. Он говорил, в частности, с генсеком НАТО. Тема их разговора ясна, учитывая, что в последнее время Россия и НАТО особое внимание уделяли именно антеррористическому взаимодействию. Иванов, как и другие высокопоставленные представители, контактировавшие с внешним миром, не был доступен для СМИ.
Есть еще один внешнеполитический сюжет, который в эти дни оборачивается против Москвы. Вся российская федеральная власть еще недавно была активно вовлечена в конфликт вокруг Южной Осетии. Мир мог слышать жесткие заявления в адрес Тбилиси, наблюдать за коллизией вокруг гуманитарного груза, отправленного из Москвы, или же за выездом «на передовую» российских депутатов из числа наиболее примелькавшихся «патриотов». Демонстрировалась готовность к силовому ответу на любую провокацию в Южной Осетии. Для Северной Осетии, как оказалось, не нашлось плана на случай форс-мажора, гуманитарных грузов из Москвы и депутатов, не боявшихся выстрелов по ту сторону границы.
