Евгений Григорьев
Президент ФРГ Йоахим Гаук вручил Ангеле Меркель документ о назначении главой кабинета министров. Фото Reuters
Адресат ведомства определенную символику имеет. Тем более что сейчас в Германии отмечают юбилей Вилли Брандта. Сегодня ему, уроженцу ганзейского Любека, исполнилось бы 100 лет. Кроме того, в свое время он был причастен к созданию первого кабинета ХДС/ХСС–СДПГ, в котором был вице-канцлером и министром иностранных дел. Тот эксперимент в отличие от промежуточного был удачным, завершившись победой на выборах и формированием правительства Брандта. Говорят, что нынешний лидер партии и вице-канцлер Зигмар Габриэль хотел бы повторить этот опыт с прицелом на выборы-2017.
Вилли Брандт канцлерствовал в 1969–1974 годах. Его приход в тогдашнюю канцлерскую резиденцию в боннский дворец Шаумбург был сенсацией. Брандт происходил из простой рабочей семьи. Но главное – в отличие от всех предшественников в Бонне впервые во главе правительства ФРГ стоял антифашист, подпольщик, эмигрант, вернувшийся после войны в форме норвежского офицера антигитлеровской коалиции.
Как известно, Брандт много лет был правящим бургомистром Западного Берлина. Мне довелось увидеть его впервые где-то в 60-х годах: находясь в Берлине, Хрущев пригласил Брандта встретиться в нашем посольстве. Помню, что один из помощников Брандта так переволновался, что с ним случился обморок. Сам бургомистр выглядел смущенным. А контакт продолжения не имел.
В Кремле на Брандта, набиравшего известность и политический вес, долгие годы смотрели настороженно. Правящий бургомистр не оставался в долгу, резко отзываясь о Берлинской стене и советской политике. Другое дело, когда он стал канцлером. В 70-е годы в процессе подготовки, заключения и ратификации Московского договора взаимное отношение изменилось. Между Брандтом и Брежневым наладились контакт, переписка.
Лично познакомиться с Вилли Брандтом удалось, когда он был уже председателем СДПГ, вице-канцлером и главой МИДа, а я оказался в Бонне впервые. Однажды во время остановки в какой-то предвыборной поездке, на которую приглашались журналисты, ко мне подошел помощник Брандта и сказал, что министр готов познакомиться с корреспондентом «Правды».
«Так это вы называете меня социал-фашистом», – улыбался при рукопожатии Брандт. Несколько огорошенный, я, разумеется отрицал, не сразу поняв его склонность к юмору и шутке. Но потом во время случавшихся вечерних журналистских посиделок слышал в его историях немало неожиданных поворотов. «Я недавно был на Сицилии, – как-то рассказывал он, – и со мной на рыбалку увязалось все военное руководство НАТО. Что же вы не сообщили в Москву о таком благоприятном моменте для удара?» – вдруг закончил он, обращаясь под смех присутствующих ко мне. Его любимый анекдот был: «В чем отличие капитализма от социализма? При капитализме человек эксплуатирует человека, а при социализме наоборот». От него исходило обаяние.
Канцлерство Брандта рухнуло неожиданно. Его помощник Гильом оказался гэдээровским шпионом. Одновременно в прессу подбросили скандальные слухи о связях с женщинами. Брандт подал в отставку. Годы спустя, встретив его в Стокгольме на съезде шведских социал-демократов, я спросил, не жалеет ли он о том своем решении. Он ответил кратко: «Меня подставили». А что касается подсунутого шпиона, то Брежнев потом извинился за действия гэдээровского союзника.
Свой исторический след Вилли Брандт оставил прежде всего новой восточной политикой, связанной с его именем. Она принесла ему звание лауреата Нобелевской премии мира. Причем это не было неким авансом, как в некоторых новейших случаях таких награждений. Новая восточная политика знаменовала поворот к признанию европейских реалий того времени, к преодолению вражды и новым отношениям с Советским Союзом.
Московский договор 1970 года стимулировал динамичное развитие двусторонних экономических отношений, политического диалога. Собственно говоря, он заложил основы российско-германских отношений, действующие по сей день уже в рамках стратегического партнерства.
Как сказал на днях, встречаясь с Владимиром Путиным, преемник Вилли Брандта экс-канцлер Гельмут Шмидт, просто чудо, что между нашими народами сегодня не наблюдается чувства ненависти друг к другу, почти не наблюдается, и мы стали добрыми соседями.
Теперь это ценность Германии, России и всей Европы. Ради этого провидец Вилли Брандт в сложных условиях холодной войны проявил последовательность и смелость. Очевидно, такие качества не помешали бы и сейчас в подходах к российско-германским делам, явно требующим инноваций.
Дарья Гармоненко 
